Зелёные и серые

Ференцо нахмурился, вспоминая, как пятнадцать минут назад свернул с Бродвея на Сто первую. Тогда он думал, как найти переулок, но смутно вспомнил, что примерно за полквартала видел…

Он вышел из переулка и направился назад к Бродвею. Точно: под одним из фонарей стояла вишневая машина с подъемной корзиной.

Стоявший рядом бригадир свирепо воззрился на него.

– Надо чего? – вызывающе спросил он с типичным бруклинским акцентом.

– Всего лишь информацию. – Ференцо показал значок. – Что с фонарями?

– Сейчас? Ничего, – немного смягчился бригадир. – Но в среду вечером была куча жалоб отсюда и до Восемьдесят шестой, что тут незнамо что творится.

– В котором часу это было?

– В десять или одиннадцать, – пожал плечами бригадир. – Типа того.

Приблизительно в то же время, когда, как утверждали Уиттиеры, фонари погасли, а потом снова зажглись.

– И вы только сейчас этим занимаетесь?

– Да говорю ж, щас с ними все нормально, – возразил бригадир в прежнем тоне. – У нас два дня ушло, чтоб разгрести бардак на Риверсайд-драйв.

– Да, большое отключение, – кивнул Ференцо. – Это ведь тоже случилось в среду, да?

– Ну. – Бригадир покачал головой. – Дурдом настоящий. Народ говорит, фонари сначала притухли, а через пару секунд взорвались, как салют на шесть кварталов.

– А вы что скажете?

– В смысле – что я скажу? Взорвались они, это точно. А чего там притухали, без понятия.

– В чем причина?

– Да кто его знает, – сказал бригадир. – Будто из-за перегрузки, тока не из-за чего им перегружаться. Мы проверили все кабеля и заменили х… фигову кучу ламп.

– Фигову кучу?

– Жена достает, чтоб не выражался, – пожал плечами бригадир. – А то пацаны тоже начинают.

– М-м. Спасибо.

Ференцо повернулся и пошел назад на Сто первую. Значит, есть хоть какое-то подтверждение рассказа Уиттиеров. Который, к сожалению, оставался совершенно бездоказательным. Если бы Уиттиеры были на Риверсайд-драйв, они, по крайней мере, могли указать на взорвавшиеся лампы. Здесь, на Бродвее, и того не было.

Он вернулся к переулку и снова прошел по наклонной мостовой. Ну хорошо. Уиттиер говорит, что видел что-то похожее на кровь на отданном ему пистолете. Ранение может объяснить, почему, как он говорил, грабитель покачивался, и если это ранение в грудь, то объясняется и мокрый кашель.

Но если кровь попала на пистолет, то могла попасть и на землю. Низко наклонившись к земле, Ференцо снова пошел по переулку, обшаривая глазами грязную мостовую. Дьявольщина, надо было захватить специальный набор.

Он дошел до каменных ступеней, так ничего и не обнаружив. Вероятно, одежда незнакомца впитала большую часть крови, по крайней мере до того, как он покинул переулок.

Ференцо выпрямился, поморщившись от неожиданной боли в спине. Пора с этим кончать и возвращаться к более перспективной версии. Пауэлл уже, наверное, отследил такси, на котором Уиттиеры рванули из Йорквилла, и выяснил, куда они направлялись. Повернувшись, Ференцо в последний раз взглянул на стоящий рядом дом.

И замер. Там виднелось темное пятно, будто человек в пропитанной кровью рубашке прижимался к кирпичной стене, стараясь быть незамеченным.

На высоте восьми футов.

Ференцо отступил от стены и прикрыл ладонью глаза от мороси. На стене виднелись еще несколько пятен, поменьше и более размазанных, будто раненый перемещался по стене вверх и в сторону.

Полицейский тихонько выругался. Наконец-то реальное свидетельство. Но, к сожалению, совершенно нелепое. Если грабитель смонтировал на крыше тали для быстрого подъема, зачем подниматься наискосок? Зачем, собственно говоря, вообще жаться к стене? Уиттиер сам сказал, что фонари к тому времени уже включились. Как он мог не разглядеть кого-то на стене всего за двадцать футов?

Но, невзирая на нелогичность выводов, сам след был совершенно четким. Если предположить, что пятна – это действительно кровь, не смытая дождем, человек должен был двигаться вдоль стены вверх под углом.

Прямо к пожарной лестнице.

Стена, отгораживающая крошечный дворик, была добрых шесть футов высотой, а времена, когда в академии приходилось лазать по таким постоянно, остались в далеком прошлом. Ференцо опасался, что утратил форму, но сумел влезть на стену, почти не вспотев и ни разу не выругавшись. Взобраться отсюда на лестницу оказалось парой пустяков.

На первых двух площадках крови не было. По идее, и не должно было быть. Следы на стене шли под углом к третьей или четвертой площадке лестницы из семи.

Он нашел то, что искал на третьей площадке: небольшое пятно, смазанное, будто раненому едва хватило сил, чтобы перевалиться через перила на площадку. С минуту Ференцо разглядывал пятно, затем присел, чтобы рассмотреть образующую пол решетку.

Осматривая ее в поисках пятен, он услышал сверху какой-то звук. Он взглянул наверх. Следующая площадка была пуста, а ячейки решетки не позволяли видеть выше. Двигаясь как можно тише, он стал подниматься наверх. Ференцо прошел четвертую площадку и поднялся до половины на следующую, когда шум послышался снова. На этот раз было ясно, что это сдавленный кашель.