Зелёные маски

Собачонка испуганно поджала хвост и исчезла в кустах. Лишь добежав до первых домов, она осмелилась оглянуться. Да, опасность миновала: мальчик, крутя в руках сломанную ветку, удаляется.

Собачонка легла на мостовую, положила голову на лапы и не отрываясь стала смотреть вслед своему спасителю.

А Пээтер от нечего делать на ходу ободрал ветку. Теперь ею очень удобно сбивать разноцветные листья с росших вдоль дорожки кустов. Рраз, рраз! Шаг — и удар! Шаг — и удар!

Постепенно Пээтер успокоился. Ехидные смешки девочек и столкновение с Вальтером были забыты. Теперь Пээтер думал о другом, — мысленно он был уже дома.

Что же сегодня надо сделать? Отвести сестрёнку Вийве со двора домой. Накормить её, уложить спать. Сунуть ужин в духовку, чтобы подогрелся к приходу матери. Ещё разок заглянуть в грамматику русского языка. А потом можно будет и радио включить. Тихо, тихо, так, чтобы не проснулась спящая в другой комнате малышка Вийве. Сегодня будет транслироваться концерт эстонского мужского хора. Слушать этот хор — одно удовольствие. Песня то словно нежно обнимает тебя и уносит далеко-далеко… то льётся неудержимым потоком, рокоча и бушуя, сметая всё на своём пути.

Э-эх!

Пээтер нанёс сокрушительный удар по кусту жёлтой акации, и её мелкие листочки взвились в воздух — точь-в-точь, как золотой серпантин на осеннем карнавале, устроенном вчера пионерским отрядом.

Парк остался позади. По другую сторону мощённой булыжником дороги начинались первые дома улицы Койду.

Пээтер швырнул ветку в кусты. Остановился, пропуская рокочущую колонну автомашин.

Да, сегодняшний вечер будет приятным! Сегодня Пээтер не ляжет спать, пока не кончится концерт. Мама, конечно, станет ворчать, когда вернётся с работы, но ради концерта мужского хора это можно вытерпеть. Да, небось, мать и сама сядет рядом с Пээтером — послушать. Откинется на спинку дивана, прикроет глаза…

Занятый своими мыслями, мальчик и не заметил, что автоколонна давным-давно прошла.

На улице Койду Пээтер снова остановился. Он вспомнил о закате солнца. Полыхает ли ещё небо? Посмотрел назад. Нет, уже погасло.

И он вновь двинулся дальше.

Вдруг из переулка к Пээтеру кинулись три странные фигуры. Мальчик успел заметить, что они в тёмных тренировочных костюмах и… Чёрт побери! Лица их скрыты светло-зелёными масками!

Пээтер вздрогнул, словно его окатили холодной водой. От неожиданности он растерялся и, по правде говоря, даже струсил.

Для масок этого было достаточно.

Две из них подскочили к Пээтеру. Одна схватила его за одну, вторая — за другую руку. Портфель шлёпнулся на мостовую.

И вот уже руки Пээтера вывернуты.

Третий нападающий извлёк что-то из своего кармана. Наклонился. В то же мгновение Пээтер ощутил, как к тыльной стороне ладони его правой руки прижали какой-то холодный и влажный предмет.

Тут мальчик пришёл в себя и начал вырываться. Но, к своему удивлению, почувствовал, что руки его свободны.

Он быстро обернулся, собираясь схватить кого-нибудь из нападавших, — перед ним никого не было.

Из переулка слышался топот бегущих ног. Пээтер успел ещё увидеть, как три фигуры в тренировочных костюмах исчезли на бульваре Вахтра, который тянется параллельно улице Койду.

Что же это такое?

Маски… нападение…

Пээтер взглянул на свою правую руку. На тыльной стороне ладони виднелся фиолетовый, величиною с большую пуговицу, круг, а в нём — две печатные буквы «В» и «П».

Глава 2. До́ма

И сегодня Вийве, как всегда, тараторит за двоих: о том, как прошёл день в детском саду; о том, как она возвращалась домой с тётей соседкой; о том, как хорошо было играть вечером на дворе.

Сестрёнка снуёт по комнате из одного угла в другой, и кажется, будто следом за нею всё время катится, разматываясь, клубок слов — а конца у него и нет вовсе.

Вдруг Вийве останавливается на пороге кухни. Под мышкой у неё кукла, в руке — Мишка-Топтыгин. Глаза девочки широко открыты, щёки разгорелись после гуляния. На лице — выражение удивления и недоумения.

— Пээду?![1] — восклицает она растерянно.

Но в ответ ей раздаётся лишь плеск воды.

— Послушай, Пээду! — не унимается Вийве.

Брат, низко склонившийся над раковиной, выпрямляется. Закручивает кран и швыряет щётку на полочку. Затем подносит мокрую руку поближе к лампе, — с его локтей каплями стекает вода.

— Послушай, Пээду! Почему ты не разговариваешь со мной?

Вийве делает несколько нерешительных шагов к брату. Мишка-Топтыгин волочится за нею по полу.

Брат всегда интересовался её делами: задавал какой-нибудь вопрос, а иной раз и подтрунивал над нею. Но сегодня — ни одного слова! Странная история!

Пээтер внимательно изучает свою правую руку, которую только что довольно долго мыл щёткой. Трёт руку пальцем. Затем вновь на неё смотрит, щурясь от яркого света.

Вдруг Вийве замечает на его покрасневшей руке какой-то круг с буквами в середине.

— Что это такое, Пээду?

— Так, ничего, — раздражённо отвечает брат и, отвернувшись к умывальнику, принимается снова мыть ту же самую руку. Но он уже до того её дотёр, что щёткой к ней и прикоснуться-то больно. Даже полотенце, когда он вытирается, кажется ему колючим.