Землемер

— Фонарь не нужен, там есть свет, — глухо доносится сверху. Что ж, если есть свет, то уже хорошо.

Внизу, однако, темно как в склепе. Пауль не видит пола, только чувствует по движению воздуха, что сбоку уже не стена, а пустое пространство. Он шарит рукой, ничего не находит и наудачу вываливается из клетушки, больно ударяясь коленями о кирпичный пол. Очевидно, какой-то механизм замечает его появление — невдалеке щелкает, и сверху зажигаются тусклые электролампы. Доброй ночи, Господин Граф, извините за поздний визит. Пауль встает на ноги и осматривается, отряхивая брюки.

Ну, смотреть особо не на что, совершенно прозаический коридор. Пол, как он уже уяснил, из кирпича, такие же стены. Потолок не поймешь из чего, возможно, тот же материал. Кирпичная кишка, и не прямая, а изогнутая. Стены идут волнами, повторяя, очевидно, ходы старых штреков. Мне налево, думает Пауль. Полсекунды он тратит на то, чтобы вспомнить, какая рука у него левая. Потом осторожно отправляется в путь — хотя никого кругом действительно нет, ему хочется идти на цыпочках и только заметным усилием воли он заставляет себя ступать нормально.

Перед развилкой на стене висит какой-то плоский застекленный ящичек, Пауль вглядывается — это план эвакуации в случае обвала, нарисованы невероятно запутанные коридоры, тонкие чернильные стрелки показывают, куда бежать персоналу, если рухнет потолок. Знать бы еще, где ты находишься, думает Пауль. Да и потом — когда все обвалится, будет не до того, чтобы разбираться в хитросплетениях линий.

Пауль с опаской смотрит на потолок, оценивая на глаз его прочность. Своды, впрочем, внушают доверие. Хмыкнув, Пауль сворачивает в правый коридор. Вот и железные двери, и надписи на них по трафарету — «Склад 5», «Склад 4», ага, вот и цель его ночного приключения, склад номер три. На железной створке имеется еще грозное воззвание: «Не загромождать!» Ладно, не будем…

Возле двери сбоку укреплена довольно странная конструкция, Пауль такой еще не видел — будто из стены торчит половинка раковины моллюска, только сделанная из железа. Под ней — решеточка голосового замка. Наверное, чтобы удобнее было говорить, и пыль не попадала внутрь. Пауль оглядывается по сторонам и произносит в приемное устройство: «Эн, де, труа, катр, мадемуазель Журоватр». Понимает ли Господин Граф по-французски? И если — да, вдруг он поднимет тревогу!? Пауль не успевает даже толком испугаться своего необдуманного поступка, как замок двери щелкает и железная створка приоткрывается, но не более, чем на палец. Приходится опять тянуть за ржавый металлический край, так как ручки на двери не предусмотрено.

Свет внутри склада зажигается сам собой. Наверное, и гасится тоже автоматически? Очень практично, а какая экономия! Два ряда стеллажей вдоль стен — архивы в чемоданах — словно находишься в камере длительного хранения багажа на парижском вокзале. Все пыльное, просто кошмар сколько пыли. Вайдеман говорил, что архив от третьего октября должен стоять последним на полке. Но на какой, здесь же их — восемь! Пауль идет вдоль стеллажей, стараясь ни к чему не прикасаться, чтобы не запачкаться.

Действительно, левый стеллаж заполнен лишь наполовину, вероятно, надо тут и искать. Последний чемодан в ряду имеет, однако, неправильную дату — двадцать шестое сентября. Нужный архив отсутствует, на полке видны полосы в пыли, кто-то снял его, отвязал бирку — вот она валяется на полу — и унес. Как же быть? Вайдеман ведь непременно раскричится, ему подавай третье октября, на сентябрь он будет не согласен. Пока Пауль раздумывает над своим пиковым положением, его руки сами делают все нужное — отвязывают от сентябрьского архива бирку с датой и навешивают другую, правильную. Когда Пауль замечает содеянное, сомневаться уже поздно и остается только снять чемодан с полки. Архив страшно тяжелый, поэтому, чтобы не повредить себе пальцы, Пауль толкает чемодан по полу к двери, за порог и дальше по коридорам, к подъемнику, словно шахтер вагонетку. Лампочки в туннеле гаснут по одной, стоит их лишь миновать.

У подъемника Пауля вдруг охватывает сомнение — а действительно ли Вайдеман спустит за ним второй раз кабину? Не оставит ли он своего более ненужного помощника под землей, заполучив в руки желаемую добычу? Паулю стыдно так нехорошо думать о товарище, но он ничего с собой поделать не может — чем дольше он колеблется, тем вернее утверждается в мысли, что Вайдеман только и ждет момента, чтобы выкинуть какую-нибудь отвратительную шутку. Как он тогда в кусты юркнул — и не подумал ведь, что в Пауля могли стрелять. И ведь стреляли же! Вайдеман ведь настоящий эгоист, только о себе и думает — я, дескать, выше королей! А от эгоизма до ренегатства — один шаг.