Землемер

— Лавиния будет смотреть за своим отцом, между тем вы, Урсула, не забудьте вашего дядюшку. Вот вода… давайте ему понемногу пить, это самое лучшее средство, чтобы хоть немного облегчить его страдания.

— Пустите меня! — раздался в это время глухой голос.

И женщина, несмотря на усилия державших ее мужчин, стремительно вбежала в комнату.

— Я жена Аарона, и мне сказали, что он ранен. Само Провидение велело, чтобы жена никогда не оставляла своего мужа. Будь он убийца или несчастная жертва, он все таки отец моих детей!

В словах этой женщины было что-то трогательное.

Сначала она посмотрела на кровать, где лежал землемер, но не тут находилось драгоценное ее сердцу.

Вскоре ее глаза перенеслись на другой смертный одр, на котором томился старый скваттер.

Долго смотрела она на него, как будто не узнавала своего мужа.

Вдруг глаза ее заблестели, стан выпрямился, и она, гордо обернувшись к нам, закричала ужасным голосом:

— Кто это сделал? Кто убил моего мужа? Кто осмелился сделать меня вдовой, а детей моих сиротами, против закона и правосудия? Я оставила его здесь живого, а нахожу мертвым! Бог за нас, и мы увидим, кого осудит закон!

Пруденс сделала шаг вперед, как бы ища человека, на которого могло пасть ее мщение. Невольный трепет пробежал по моему телу. Но в это время Мильакр глубоко вздохнул. Пруденс при этом вздохе поняла, что муж ее не умер. Куда девалось ее бешенство, пропала даже жажда мщения; она пришла в себя и стремительно кинулась к постели мужа. Все было употреблено ею, чтобы только улучшить состояние раненого. Она поудобнее положила его на постели, смочила его губы и лоб холодной водой, поправила подушку, одним словом, сделала все, что могла, что было в ее силах.

Я был убежден, что теперь нечего бояться за Урсулу и поспешил выйти из комнаты. франк остановил меня на дороге.

— Будьте спокойны, — сказал он, — я всегда приму вашу сторону.

Люди, приведенные Ньюкемом, расположились в домиках, принадлежавших семейству Мильакра. Ночь была холодная, и поэтому везде были разведены огни, которые придавали этой пустыне вид намного веселее чем раньше.

Для меня. Франка Мальбона и Ньюкема была оставлена хижина, где мы могли провести ночь. Мои спасители в это время ужинали, а некоторые уже ложились спать.

В отведенном нам домике я нашел одного Ньюкема.

Я не считаю ни Онондаго, который молчаливо сидел в углу возле печи, ни моего верного Джепа, дожидавшегося меня у двери.

Я учтиво раскланялся с Ньюкемом, который, казалось, подозревал, что я знаю о его отношениях со скваттерами. Вероятно поэтому он не смотрел мне прямо в глаза.

— Мог ли я ожидать, что найду майора Литтлпэджа в руках филистимлян и в подобном месте? — вскрикнул он, бросаясь ко мне навстречу. — Я слышал, что скваттеры шатаются здесь, но это такая обыкновенная вещь, что даже не хотел говорить вам про них.

Раньше в Англии люди низшего сословия, обращаясь к старшим, любили разговаривать в третьем лице. Нынче там все изменилось, это правило не существует в Америке, между людьми подобными Ньюкему. Эти люди готовы падать ниц, когда вы стоите перед ними, но только вы повернетесь, — они незамедлительно покажут вам язык.

Я не намерен был шутить с Ныокемом, но уколоть его, задеть его совесть — было первым моим желанием.

Теперь представился благоприятный случай благодаря самой судьбе.

— Мне кажется, мистер Ньюкем, — начал я, — что в числе условий, заключенных с вами владельцами Равенснеста, было также и то, чтобы смотреть за землями Мусриджа?

— Правда, полковник, или лучше сказать генерал, поручил мне наблюдать за обоими владениями, но разве майору не известно, что Мусридж не предназначен для продажи?

— Но из этого не следует, что земли должны быть предоставлены хищению. Можно было надеяться, что наш агент, для выгоды владельцев, не позволит скваттерам поселиться здесь, а между тем, что сделали вы?

— Майор не понял меня. Я не говорю, что я знал, что скваттеры перебрались сюда, а сказал только, что скваттеры шатаются по окрестностям и что слухи об этом дошли и до меня. Притом такие люди в нашей стране так обыкновении, что никто на них не обращает внимания.

— И все-таки, мистер Ньюкем, вы не должны были бы пропускать мимо ушей подобные слухи. Кроме того, рассказывают, что Мильакр уже давно известен в этой стороне и что с молодых лет он пользуется чужими лесами. Неужели вы его никогда не встречали, живя двадцать пять лет поблизости от него?

— Я никогда не встречал его! Что вы говорите, майор?

Кто не знает здесь этого старика. Его можно было встретить везде, даже в суде, хотя закон для него это не необходимая вещь.

— Так почему же вы не предупредили меня? Я же не мог узнать этого человека, не выходя из амбара, куда был заперт, полагая, вероятно, что я буду одно и то же для него, что хлеб и соль и тому подобные припасы, которые он заготавливает в этот амбар.

— Майор не говорит ли о старом амбаре? — спросил Ньюкем с беспокойством на лице. (Читатель должен вспомнить, что напротив этого амбара происходил дружеский разговор между скваттером и нашим агентом, о котором я ему не сказал).

— Давно ли вы здесь, майор?