Землепроходец Ерофей Хабаров

«Златокипящая государева вотчина» встретила новых воевод колокольным звоном. Население города вышло к воеводам с хлебом и солью. Вместе с толпой прибывших вошли в город и братья Хабаровы. Когда-то, еще в XVI в., на месте Мангазеи уже существовал небольшой промысловый городок. Затем в 1601 г. отряды служилых людей во главе с М. Шаховским, Д. Хрипуновым, В. Масальским и С. Пушкиным на высоком берегу реки Таз построили Мангазейскую крепость, которую обнесли частоколом. В 1607 г. Мангазею окружили рубленой острожной стеной, сгоревшей в 1619 г. В 1625 г. была построена новая крепость. К прибытию Хабаровых она имела форму, близкую к квадрату, со сторонами до 70 м. Стены имели четыре глухие и одну проезжую башни. Такой город можно было обойти по периметру за четверть часа. Самый большой дом внутри городских стен предназначался для воевод. Здесь же рядом находились приказная изба и амбары для государевой соболиной казны, хлебных и соляных запасов. В углу городской стены располагался зелейный погреб с порохом и ядрами для пушек и пищалей.

Но главной достопримечательностью Мангазеи была та ее часть, которая лежала вне городских стен. Это был так называемый посад. На посаде жили служилые люди мангазейского гарнизона и промысловое население. Как показали раскопки Мангазеи, проводившиеся в 1968 г., площадь посада занимала около 10 тыс. м2. Внутри посада было не менее 60–70 домов, в которых проживали как'постоянные, так и временные жители.

В облике Мангазеи братья Хабаровы увидели много общего с родным Устюгом. И это было не случайно. Мангазею строили выходцы с Русского Севера. Дома стояли на высоком подклете. Наличники окон, крылечки украшались богатой резьбой по дереву, напоминавшей кружево. Крытые дворы жилых домов и шатровые звонницы трех мангазейских церквей — Успенской, Василия Мангазейского и Желтоводской представляли образцы знакомой Хабаровым с детства архитектуры. Был в Мангазее и «свой святой» — Василий Мангазейский, поклониться которому приходили паломники из Сибири. Он считался покровителем промысловиков.

Но особенно большое впечатление у Ерофея и Никифора оставил Мангазейский гостиный двор. Он размещался на берегу реки Таз и фасадом смотрел на город. В гостином дворе рядами тянулись торговые лавки и полки. Некоторые из лавок имели два этажа: нижний предназначался для торговли, верхний — для жилья. В подвальных помещениях лавок хранились товары.

Чем только не торговали в гостином дворе этого заброшенного в далекую тундру северного городка! Здесь предлагали пушнину: меха соболей, песцов, лисиц; продовольствие: хлеб, мясо, рыбу, соль, мед, вино, квас; металлические и деревянные изделия: котлы, ножи, сковородки, тарелки, рыболовные крючки, ложки; охотничье снаряжение и приспособления для ловли пушного зверя: капканы, ловушки, сети; средства передвижения: лодки, каюки, нарты, оленьи упряжки, лыжи.

Первой обязанностью любого приезжего было «явить себя», т. е. зарегистрировать свой приезд в приказной избе, которую часто называли съезжей избой. Этот порядок Хабаровы знали хорошо. В приказной избе местный подьячий записал в книгу их имена и прозвища, место, откуда пришли, и род занятия: «Яро-фейко и Никифорко Хабаровы, устюжане, промышленные люди». Таким же образом переписали и участников их ватажки. Но вместо слова «промышленные» указали: «пришлые в наймех у Ярофейка и у Никифорка Хабаровых». Как промысловики братья заплатили в казну годовой промышленный оброк по 50 коп. каждый и получили об этом отписи, т. е. расписки у подьячего.

Вторым государственным учреждением, куда должен был заглянуть каждый приехавший с товаром человек, был таможенный двор; Он находился рядом с торговой площадью недалеко от гостиного двора. Хабаровы пришли в Мангазею не с пустыми руками. Еще в Устюге Великом они прихватили кое-какой това-рец «про мангазейскую руку», рассчитывая обменять его у русских промысловиков и нерусского населения на собольи меха. С товара была взята его десятая стоимость. Очистившись перед казной, Ерофей с Никифором с помощью земляка-устюжанина устроились на ночлег в одном из жилых домов на посаде. В доме были две клети, и спутники Хабаровых расположились здесь же. Отдых после тяжелого пути был недолгим — всего несколько дней. Охотничий азарт, молодой задор не дали долго засиживаться на месте, и Хабаровы отправились на промысел.

К великому разочарованию братьев, соболь под Мангазеей был уже в значительной мере выбит. Да и конкуренция на промыслах была велика. За хорошей охотой наиболее расторопные промысловики подавались дальше — в район Тунгуски, Енисея и Таймырского полуострова, или Пясиды, именуемого так по названию одной из его главных рек. С 30-х гг. XVII в. все большее значение промыслового центра стало приобретать Туруханское зимовье, стоящее между Мангазеей и новыми районами добычи соболя. Ко времени прибытия Хабаровых в Мангазею Туруханск стали называть «новой Мангазеей».