Землепроходец Ерофей Хабаров

В это время, наскоро подгребя к берегу, подоспели большие суда с основными силами. Казаки спешно сели на коней, которых «с судов похватали», и постарались вернуть дауров. Кроме Толги и Турончи, сопротивления в улусе не оказал никто. Оба князьца заперлись в юрте и отказывались сдаться, стреляя из луков в каждого, кто делал попытку к ним приблизиться.

Тогда Хабаров через переводчика обратился к ним с предложением прекратить сопротивление во избежание ненужного кровопролития, принять подданство России и платить ясак. Князьцы посоветовались между собой и со словами «за ясаком де нам что стоять, лише де бы было постоянно, мы де ясак дадим» вышли из юрты и сдались на милость победителей. Они тут же послали своего человека к Омутею с приказанием вернуться. Тот вскоре приехал и привел с собой 300 конных и пеших воинов.

Всех пленников разоружили и ввели в город. Здесь состоялась церемония присяги российскому царю — сначала князьцы Туронча, Толга, Омутей, за ними — «лучшие люди улуса» Балу ня, Янай, Евлогой, а затем «все их люди, весь род шертовали (присягали — Г. Л.) по их обычаю». В обеспечение регулярной уплаты ясака Туронча, Толга, Омутей и «трое лучших улусных мужиков» сели в аманаты. В этот же день из улусов поступил ясак — 60 соболей.

По законам того времени, дауры должны были выкупить пленных. Особенно высокая цена полагалась за жен и дочерей князьцов: «по сороку рублев и по штидесяти, а за иную… по сту Рублев». Конечно, российских денег у князьцов не было. Взамен денег давались товары. Но выкуп пленных мог обострить вроде бы налаживающиеся отношения. Ерофей Павлович и его товарищи, посоветовавшись между собой, решили «порадеть государю». Для пользы дела, установления более доверительных и дружелюбных отношений, «постоянства и утверждения земли» они пренебрегли своей выгодой и «своими зипунами», освободили всех пленных без выкупа и велели им жить на их прежних кочевьях без боязни. Согласились казаки с просьбой дауров отложить уплату полного ясака до осени, т. е. до начала oxoi*-ничьего сезона.

Казаки мечтали закончить, наконец, свои странствия, обосноваться постоянно. Некоторые стали подумывать о заведении пашни, радовались своевременному приобретению у Хабарова сельскохозяйственных орудий. Иные мечтали о домашнем очаге, женитьбе на молодых даурках, обзаведении семьями.

Учитывая, что Толгин городок был хорошо защищен, здесь имелся хлеб, а население согласилось платить ясак и приняло присягу, Хабаров решил избрать его местом зимовки. Он приказал полчанам нарубить четыре башни и поставить на них пушки, а внутри города отстроить аманатский двор. Местное население свободно проходило в город, общалось с казаками, имело возможность часто видеть аманатов. Русские также бывали в юртах, занимаясь обменом товаров на меха. Установились доброжелательные взаимоотношения. Жизнь входила в свою колею. «Они (дауры. — Г. Л.) жили в тех своих улусах у города с нами за один человек, и корм нам привозили, и они к нам в город приходили беспрестанно и мы к ним тоже ходили», — писал в отписке Хабаров.

Но случилось неожиданное. 3 сентября 1651 г. один из казаков — Константин Иванов во время посещения юрт почувствовал странные приготовления и необычное возбуждение среди дауров. Неожиданно на него напали несколько человек и попытались связать. Чудом вырвавшись из их рук, Иванов с криком побежал к городу. В тот же момент весь улус пришел в движение. Дауры, выбежав из юрт, «на кони свои посели все» и вместе с женщинами и детьми оставили улус. При расспросе аманаты отрицали какую-нибудь причастность к измене, оправдываясь тем, что они «сидели в городе», а у улусных людей была «своя дума». Дерзко держался лишь Толга: «отсеките нам головы, раз уж мы вам на смерть попались». Однако Хабаров не собирался казнить аманатов. Он все надеялся, что дауры одумаются и вернутся.

Через 4 дня после бегства улуса Ерофей Павлович принял твердое решение не оставаться на зимовку в районе, где можно было ждать любой неожиданности.

Нужно было искать для зимовки новое место, а времени до конца навигации оставалось совсем немного. Хабаров торопился^ и 7 сентября 1651 г. отдал приказ о движении отряда вниз по Амуру. Через 4 дня он пришел к месту, где Амур пробивается между двумя хребтами. От устья Бурей началась земля, населенная «гогулями» (гогулами). «Горы невеликие тянулись два дня да ночь». Население было довольно густым. Небольшие юрты гогулов то и дело попадались на берегу. Гогулы сообщили Хабарову о том, что с устья Сунгари начнется земля дючеров.

Дючеры жили крупными улусами — по 60–80 юрт в каждом. Место у дючеров «пахотное и скотное», писал Хабаров. Правда, земледелие у них было развито слабее, чем у дауров, зато скотоводство и рыбная ловля занимали ведущее место в хозяйстве. «Дючерами» Хабаров плыл 7 дней, почти нигде не приставая к берегу. Левобережье реки здесь было низменным, кое-где заболоченным и неподходящим для поселения. А на правый, горный берег Хабаров высадиться не решался.