Землепроходец Ерофей Павлович Хабаров

По прибытии на воеводство в Якутск Акинфов нашел денежную казну города пустой и отписал в Москву, что «в Якутске денег нисколько не заехал». Зато при обыске, сделанном в доме Францбекова, сыщик и его помощники обнаружили массу кабальных записей (в том числе только на Хабарова на 7000 руб.), большие суммы денег, а также значительное число соболей, происхождение которых Францбеков вразумительно объяснить не мог. Стоимость имущества, денег и кабальных записей, изъятых сыщиком у Францбекова, составила в сумме 12742 руб. 65 коп. После челобитной Францбекова в Сибирский приказ по царскому указу ему вернули часть мехов на сумму 2000 руб. Остальные меха и меховые шубы не мешкая отправили в Москву. Конфискованные у Францбекова деньги и кабальные записи были переданы в якутскую казну на жалованье служилым людям и городские расходы.

Следует отдать должное новому воеводе. Он не остался безучастным к экспедиции Хабарова, пытался разобраться в обстановке на Амуре, проявил живой интерес к перспективам освоения русскими этой реки и ее притоков — Уссури и Аргуни. Он внимательно беседовал с каждым, кто приходил с Амура.

Доказательством этого интереса явились записи расспросных речей служилых и охочих амурских казаков, тунгусской женщины Даманзи и других очевидцев похода Ерофея Хабарова и его товарищей, беседовавших с Акинфовым в Якутской приказной избе.

Из этих рассказов, а также отписок, приходивших из Даурии, Акинфов убедился, что к 1652 г. благодаря экспедиции Хабарова русские знали Амур не меньше, чем Волгу. Они исходили Олекму и Амур на судах под парусом, на веслах и «бечевником» (берегом) и были великолепно осведомлены о характере этих рек, их фарватере и расстоянии между населенными пунктами. Теперь из Якутска до Тугирского волока уже никто бы не пошел в больших судах, так как всем было известно, что порожистая Олекма была преодолима только в малых плоскодонных дощаниках, вмещающих не более 30 человек. Благодаря знанию каждой извилины Олекмы и Тугиря до Амура удавалось добираться за короткий срок — всего в одну навигацию, сохраняя в целости и сохранности все суда и грузы. Путь от Якутска до Олекмы занимал не более 8 дней, расстояние от устья Олекмы до начала Тугирского волока преодолевали за 35–38 дней. Перед волоком суда разгружали и оставляли под прикрытием Тугирского острожка, чтобы использовать их на обратном пути с Амура. Через волок с поклажей шли до устья Урки 8 дней. Придя на Амур, в устье Урки делали большие дощаники, поднимающие не менее 40–50 человек. Отсюда до Албазина плыли по течению не более одних суток, от Албазина до Гайгударова городка — трое суток, из Гайгударова до Банбулаева городка — одни сутки, из Банбулаева городка к устью Зеи и Кокурееву улусу — двое суток. Путь с устья Зеи до Толгина городка занимал сутки, от Толгина городка «до камени» ходили четверо суток. Большие дощаники проходили и по Сунгари. Путь от устья Сунгари до наток, где стоял Ачанский острог, преодолевали за четверо суток. От Ачанского острожка вверх по Амуру до устья Сунгари поднимались на веслах, а от Сунгари «до Камени» — бечевником. В «Богдойскую землю» из устья Зеи от улуса Кокуреева попадали «недель в шесть»[55].

Дотошный Акинфов не только расспрашивал о Даурии, но и сам посылал туда «для подлинных вестей» своих людей. Одному из них, Никите Прокофьеву, он приказал поехать на Амур к Хабарову, уточнить еще раз, сколько времени займет путь «от урочища до урочища, от места до места», выяснить, «много ль городов в Даурии, на каких местах и реках стоят», начертить «справчиво и подлинно» этим городам и рекам чертеж и снова расспросить об узорочных товарах, серебре и золоте. Если их в Даурской земле нет, то «в каких они землях родятся и откуда их привозят». Никита Прокофьев должен был взять у Хабарова 3 человек, хорошо знавших Амур, а также весь ясачный сбор, и с ними вернуться в Якутск.

Поскольку Акинфов уже знал о назначении в Даурию Зиновьева, он не считал возможным для себя вторгаться в чужую епархию и не посылал со своими людьми каких-либо конкретных распоряжений Хабарову. Но навстречу Зиновьеву он отправил людей, хорошо знавших Олекминский путь на Амур, с рекомендацией следовать из Илимска сразу в Олекму, не заходя в Якутск.