Землепроходцы (СИ)

— Москва-а-а! — словно грозное эхо прокатилось по всему расположению русской рати, и клич этот не мог заглушить даже не умолкающий грохот пушечной и пищальной пальбы.

Штурм начался одновременно практически по всей многоверстной протяженности городских укреплений.

— Пора — Костя натянул шлем, проверил замки пистолетов, сунул их за пояс и подхватив мушкет бросился к выходу. Он не оглядывался, но знал, точно, что все триста бойцов его небольшого отряда бегут сейчас следом, не обращая внимания на падающих под пулями и стрелами немногих опомнившихся от шока защитников, товарищей. Главное было воспользоваться моментом, успеть ворваться в крепость, пока горожане не успели подтянуть подкрепления и закрыть живой стеной щитов, образовавшийся пролом.

И они успели. Прорвались через груду еще дымящихся развалин. Походя, не задерживаясь, смели немногих уцелевших защитников. И уже на территории Казанского кремля, на узкой, образованной стенами и высокими заборами богатых поместий, лицом к лицу столкнулись с брошенными к месту прорыва ханскими нукерами.

Дружный залп полутора сотен пищалей сделанный практически в упор, словно косой прошел по первым рядам набегающих казанцев, слегка притормозил их натиск. А потом началась рукопашная, страшная в своем ожесточении, в той ненависти, которую противники спешили выплеснуть друг на друга.

Трем сотням ворвавшихся в крепость наглецов, половина из которых была плохо вооруженными и еще хуже обученными военному делу селянами, а другая, хоть и имеющими некоторый боевой опыт и неплохо оснащенными, но по большому счету все же ополченцами, противостояла почти тысяча отборных, профессиональных бойцов. Но и у русских тоже не было другого выхода, как встать насмерть на уже захваченном рубеже и постараться продержаться до подхода уже спешивших к ним на помощь ратников воеводы Киселева. Любая попытка спастись бегством была для них равносильна немедленной и бесславной смерти, хотя не будем скрывать, были и такие, кто все-таки предпочел бы попытаться бежать, но вид стоящих рядом, решительно настроенных товарищей удерживал их от подобного опрометчивого поступка. О сдаче в плен, по вполне понятным причинам и вовсе никто не помышлял, пленных в этой схватке не брали.

Личные телохранители Мухамед Амина были слишком хорошими воинами, за их спиной был родной город, им было, что терять, да и численное превосходство было на их стороне, а потому участь Костиного диверсионного отряда была решена. Почти все ратники — посошные полегли почти сразу, шансов против закованных в броню латников у них не было никаких. Пищальники, продержались дольше, но с каждой минутой, силы их таяли, словно льдинка под горячими солнечными лучами. Вскоре лишь горстка новгородцев, сплотившись вокруг своих командиров, еще продолжала драться, заваливая пространство вокруг себя телами не только павших товарищей, но и сраженных врагов.

Щебенкин уже давно отбросил в сторону бесполезный мушкет, разрядил в упор по атакующим противникам оба пистолета, и теперь орудовал саблей. Тут уже было не до фехтовальных ухищрений. Бил куда придется и как придется, и сам получал удары, от которых трещала, но чудом держалась броня, а от ударов по шлему в голове стоял сплошной гул. Он не видел, как подняли на копья одного из его новоросских телохранителей, и упал с раздробленным черепом второй, как истекая кровью от нескольких ран, мягко осел к его ногам Николай. Пот и кровь заливали Косте глаза. Последнее, что он уловил уголком угасающего сознания, это был приближающийся и нарастающий, заглушающий лязг оружия, стоны раненых и хриплые крики дерущихся, рев "Москва-а-а" издаваемый сотнями глоток. Он так и не понял, кто нанес ему этот последний удар, после которого вдруг наступила темнота.

Глава 16. В которой читатель знакомится с новыми персонажами

Алое зарево заката растеклось по чуть волнующейся океанской глади и окрашивало причудливыми красками пышную ярко-изумрудную зелень джунглей. На террасе сложенного из белого камня дворца губернатора Эспаньолы, в резных креслах сидели трое.

— Святой отец, вы твердо уверены в успехе вашей миссии? — отхлебнув хороший глоток прохладного вина и полюбовавшись игрой, рубинового напитка в стеклянных гранях кубка, поинтересовался высокий, чуть сутуловатый мужчина лет сорока в сером джуббоне — все-таки для ее осуществления были выделены немалые средства. Не хотелось бы, чтобы они пропали впустую.