Земли Хайтаны

– План хороший, но ресурсоемкий, – вздохнул Добрыня. – Корабли еще куда ни шло, не жалко, но полсотни бойцов… Сейчас у нас каждый человек на счету: вспашка много сил отнимает, да и строительство затянется надолго. После твоих нынешних рассказов решил стены делать из камня или булыжниками обкладывать, чтобы не сожгли.

– Правильно! Я сам хотел это предложить, но ты без меня догадался. А с людьми проблему можно решить. Все равно сразу выйти не сможем. Надо корабли подготовить, подлатать после зимовки, а там и вспашка завершится.

– А чего их латать? И так плавают.

– Дерьмо плавает, корабли ходят. Небось воду из трюмов вычерпывать не успеваете?

– Сочится маленько, – признал Добрыня.

– Вот и не спорь! Для дальнего похода все должно быть идеально. Так что пока их до ума доведут, вспашка должна закончиться.

– До конца еще далеко.

– Ты до осени пахать собираешься?

– Нет, но недельки две еще поработаем, не меньше. Поля приходится от кустов расчищать, камни собирать… Да что тут говорить, сам знаешь: целина полная.

– Две недели терпимо: корабли спешки не любят.

Добрыня, поднявшись, указал на тарелку с остывшей ухой:

– Совсем я тебя заговорил! Поешь или вылей да крикни поварам свежую приготовить, мы сейчас рыбу не экономим. И это… жить вам негде, так что расселяйтесь прямо здесь, я Руслана потесню.

– Да ладно, я шалаш до вечера соберу.

– Не ладно! Тебе можно и в шалаше, а вот Аньке никак нельзя. Загонял ее так, что одни глаза остались.

– Ничего, с милым я и в шалаше проживу, – радостно отозвалась девушка, довольная, что о ней вспомнили.

– Сказал: живите здесь, значит, живите! – пряча улыбку, сурово произнес Добрыня. – Вещи ваши вон в углу, как чувствовал, что вернетесь. А своих у меня всего ничего, вечерком заскочу, соберу их. Заодно и конкретно переговорим, как жить дальше.

Вождь поднялся, вышел. За ним еще не захлопнулась дверь, как Аня, собственническим взглядом обведя помещение, поморщилась:

– На острове у нас дом как дом был, а это чуть ли не шалаш.

– Ничего, не все сразу. Будет у нас и здесь дом.

– Я понимаю. Но надоело: каждый год одно и то же – все заново начинаем.

– Зато вещей побольше стало: Добрыня все перетащил. Я тогда с собой немного взял, больше всего чайник жалко.

– Так чайник пропал? – огорченно уточнила Аня.

– Да. Но ничего, как-нибудь без него перебьемся.

– Хорошо бы, если б тебя опять вниз послали. В южные страны. Можно будет разной посуды набрать и одежды побольше.

– Да сколько можно? Я в том году тебе целую гору навез!

– Одно тряпье, почти ничего хорошего, – безапелляционно заявила девушка.

– Не знаю, не знаю! А радовалась несколько дней!

– Это я к тебе подлизывалась.

– Двуличная, неблагодарная особа!

– Грубый, похотливый самец!

– Меркантильная нимфоманка!

– Тупой мужлан!

Олег, подыскивая новый эпитет, посмотрел на жену, но, узрев веселых бесенят в ее глазах, не выдержал, улыбнулся. В следующий миг супруги дружно рассмеялись: трудный путь закончился, они были дома.

Глава 14

Флот бывших островитян состоял из трех судов. Особой логики в их наименовании люди не придерживались: если первые два нарекли «Арго» и «Варяг», вспомнив названия земных легендарных кораблей, то приземистая галера, захваченная по осени у хайтов, получила незатейливое прозвище «Утюг», что само собой говорило о ее ходовых качествах. Сейчас лишь он совершал редкие рейсы между берегом и островом, где постепенно разбирали старый поселок.

«Арго» зимовку перенес хорошо – на удивление ладный и крепкий кораблик, а вот «Варягу» пришлось переконопатить все щели. Как и меньший собрат, он был двойного назначения: приличный трюм позволял принимать на борт немалый груз, а плавные обводы удлиненного корпуса и восемь пар весел помогали эффективно использовать его в бою. Высокие корма и нос с широкими площадками прямо напрашивались для установки метательных машин или расположения отрядов лучников. Еще в прошлом году, забирая брошенное судно с порогов, Олег понимал, что оно достойно примет звание флагмана флотилии.

Добрыня зажал хороших специалистов: хотя и выделил Олегу двадцать человек, но из них только пятеро мужчин, да и те не слишком мастеровитые. От подростков и женщин толку немного, разве что корпуса конопатить и паруса сшивать. Хорошо, что хоть кузнецы не подвели – быстро выполнили большинство заказов, да и большинство запрошенных материалов корабельщикам выделяли без возражений, если не считать продолжительных диспутов с Борисом Моисеевичем, главным завхозом поселка. Указы Добрыни для него вовсе не были бесспорны – малейшее посягательство на свои кладовые он считал личным оскорблением и готов был часами спорить за каждый гвоздь.