Земли Меча и Магии. Отец Монстров (СИ)

Цепи владеют собственными зачатками сознания, что позволяет им помогать своему хозяину в бою.

При первом убийстве существует 25 %-ая вероятность владельцу артефакта испытать всю боль одной из заточенных душ. При серии убийств, вероятность активации эффекта уменьшается. После первого убийства шкала совершенных убийств обнуляется.

При использовании владельцем артефакта высокоуровневых заклинаний или артефактов школы Смерти существует 50 %-ая вероятность уничтожения артефакта с высвобождением всех запертых в нем проклятых душ, набрасывающихся на все живое и неживое, что окажется поблизости.

Уязвимость к атакам магии Света +15 %

Уязвимость к атакам магии Жизни 15 %

Насколько нужно быть психом, чтобы заюзать парочку непонятных химерологических приблуд, которые с большей вероятностью отправят своего владельца в Вальгаллу для химер, чем будут нормально функционировать?

Хороший философский вопрос. И как на каждый хороший философский вопрос, точного ответа тут не было. Но, собственно говоря, как гласила мудрость старого доброго деда: "если понимаешь, что конфликт неизбежен — притворись максимально поехавшим". А дед х#йни не посоветует, и это факт.

— Ты просишь меня об услуге… но просишь без уважения…

— Чт… о?

— Х#й через плечо, жиробас.

Реактивная ракета биологического происхождения под кодовым наименованием "Темный-1.0" вбивает себя в окровавленную тушу ужаса на крыльях гастрита и изжоги, дабы они вместе огромным клубком колыхающейся биомассы покатились куда-то в сторону прекрасного далеко.

Рывок вперед, падая на колени. Пальцы скользят по шероховатой кости и звеньям цепей, едва слышно скрипя обломанными ногтями об металл и измазываясь в еще теплом пепле.

Желаете активировать артефакт "Маска Павшего Вивисектора"?

Да/нет

Желаете активировать артефакт "Цепи Агонии"?

Да/нет.

Да, однозначно, да.

Маска, словно вознамерившаяся отдать дань памяти старому доброму лицехвату, молниеносным прыжком врезалась в физиономию химеролога, превращая нос в нечто жалобно хлюпающее струйками крови и сломанными хрящами. Стон застревает где-то в глотке, ибо артефакторная кость моментально теряет свою твердость, уподобляясь куску взбесившегося чернобыльского желе, начавшего затекать во все возможные выдолбы и надолбы на поверхности морды лица одного долбое#а. Руки дернулись к этому образованию, силясь оторвать его, по возможности без части черепной коробки Отца Монстров, но внезапно их свело дикой судорогой, прострелившей все существующие мышцы от тех, что двигают пальцы, до тех, которыми обычно понтуются перед зеркалом чуваки, только начавшие ходить в качалку.

Обжигающими стеблями лиан-убийц, сбежавших из "Джуманджей" цепи захлестнули его запястья, рывком притягивая к себе. Корчащийся от боли Нар рухнул в кучку того, что осталось от предыдущего хозяина этих артефактов.

По ощущениям раскаленный до температуры взорвавшейся сверхновой звезды металл вплавливался в его плоть, смешиваясь с ней в единый адский коктейль чего-то запредельно стремного и пугающего в своей запредельной хардкорности.

Зря он на все это подписался…

— Эй, у#бок, ты что-нибудь слышал про по#нуху с тентаклями? — это он сказал или Маска Вивисектора сама проскрежетала неизвестно откуда?

Глари повернул то во что превратилась его черепушка в сторону источника звука, перестав вминать тушку Истинной Химеры в кровавую грязь. Правда, этот самый источник, испарился, аки тень, дабы возникнуть у него за спиной. Как внезапно выяснилось, набор гибких манипуляторов превращал одного химеролога в улучшенную версию Тарзана, способную лихо передвигаться куда-только заблагорассудиться, лишь бы было за что зацепиться. Правда, существовал один маленький нюанс. Скарс Вихрь Цепей фактически родился с этими колдунскими приблудами, а вот Отец Монстров получил их не сказать, что очень давно и успел к ним привыкнуть, да и бурлящий в крови коктейль адреналина, не утихнувших отголосков боли и прочего дерьма точно не способствовали координации новоприобретенных конечностей, живущих собственной жизнью. А посему, когда совершенно внезапно его тело переместилось во времени и пространстве к туше Хребта, он, мягко выражаясь, удивился.