Земли Меча и Магии. Светлая Волшебница. Книга 1 (СИ)

- А они что? - я почувствовала, что мое сердце забилось сильнее и чаще - моему любимому грозит опасность!

- Да что, пока делают вид, что ни о чем не знают. Готовятся.

Сердце, казалось, было готово выпрыгнуть из груди.

- Оль, а мы можем чем-то помочь?

- Чем, Ленка? Глаза разуй да извилинами пошевели. Чем мы можем им помочь? Это для тебя он - сиюминутная влюбленность, а для меня...

- Он - не сиюминутная влюбленность! - заорала я на нее. - Я люблю его!

- Шшш, - успокаивающе поняла руку Олька. - извини, вырвалось. Верю, верю я, что ты его любишь. Просто пойми, у меня, кроме него, вообще, никого не осталось. У тебя хоть родители есть, а у меня... он мне заменил и папу, и маму.

У Ольги заблестели глаза, и уже я успокаивала плачущую на плече подругу.

- Слушай, давай я сегодня приду к тебе ночевать? - предложила я ей.

- Давай...

Вечером, наплетя родителям с три короба, что у нас завтра контрольная и мы будем готовиться, я отправилась к Ольке.

Вначале мы немного подурачились, жутко развеселившись и устроив хороший бедлам в квартире. Устав, упали вдвоем на диван и, тяжело дыша, смотрели друг на друга, периодически подхихикивая и прыская.

Наконец Олька, немного посерьезнев, спросила у меня.

- А ты уже пробовала спиртное?

- Ну, в шампанском пару раз язык обмакивала. Родители у меня очень строго на этот счет.

- Хочешь вина попробовать? Мы так, немного, грамм по двадцать-тридцать, чтобы плохо не было.

Остатки веселья еще не вышли из меня, поэтому я набралась храбрости и бодро заявила:

- А чего мелочится, давай уже по "соточке"!

Ольга, все еще будучи серьезной, ответила:

- Лен, мне то не жалко, но я когда тайком попробовала, то от ста грамм, мне было плохо. Макс тогда очень рассердился на меня. сказал, что если уж так невтерпеж, то лучше по чуть-чуть пробовать, а не залпом.

- Ну, давай, по "полтишке".

Впервые "по-взрослому", губы-в-губы, с языком, я целовалась года полтора назад. Помню, тогда также сильно и часто колотилось сердце, волновалась, а оказалось, что ничего такого уж, необыкновенного, в поцелуях и нет. Мокрый язык, чужая слюна и дикий запах ментоловой жвачки.

Когда я взяла бокал с кроваво-красной жидкостью, которая мерно колыхалась в такт моей дрожащей руке, мое сердце колотилось точно также.

Дикое, страшное волнение и мандраж, понимание, что это - запретно, и в то же самое время, дико маняще...

Мы еле-еле коснулись бокалами и по Олькиной квартире поплыл легкий, тонкий, просто божественный звон.

- За нас! - вырвалось у Ольки.

- За Максика. - прошептала я и медленно отпила маленький глоточек. Горько-сладкая жидкость слегка ущипнула мой язык и потекла по горлу вниз.

Буквально через пару минут, я вдруг почувствовала тепло, которое начало подниматься вверх, словно вино хотело вернуться назад, в бокал.

Тепло, не дойдя до горла, начало расширяться по груди, заполняя собой все мое тело. Чуть закружилась голова, стало весело и жарко.

Мы чокаемся во второй раз и некоторое время балдеем, внимая звон, плывущий по квартире. Сейчас, после выпитого вина, мне кажется, что звук заполняет не только комнату, он внутри меня. Я плыву и качаюсь на волнах этого звона. Мы допиваем вино и очень аккуратно ставим бокалы на столик, стоящий в самом углу комнаты и предусмотрительно застеленный, сложенной вдвое, салфеткой. Мне становится настолько жарко, что я расстегиваю несколько пуговиц на своей блузке.

Короткий взгляд, брошенный на Ольку - она вообще скинула блузку! Ха, наверное, так будет гораздо лучше и не так жарко, думаю я, повторяя за подругой ее поступок.

Миг, и мы уже весело хохоча, скачем по комнате, размахивая над головой блузками. В тот момент, когда она оказывается между мной и диваном, я толкаю ее в плечо.

Теперь уже только я одна скачу вдоль дивана, размахивая своим полосатым "знаменем", а Олька, лежа на диване, пытается сделать своими ногами "ножницы" - ухватить и свалить меня вслед за собой.

Наконец, потеряв надежду поймать меня, она хватает с дивана подушку и швыряет ее в меня. Я ловлю ее и крутнувшись на одной ноге, словно заправский бейсболист, отправляю Ольке ее постельную принадлежность назад.

Не ожидавшая такой мощной подачи, подруга не успевает выставить руки и получает подушкой прямо в лицо. От удара ее, хохочущую, откидывает назад и она, упав навзничь, запутывается руками в своей собственной блузке.

Я мгновенно оказываюсь рядом с ней на диване и ловко опутываю ее ноги своей. Но Олька начинает освобождать руки!

Тогда я резко сдергиваю лифчик и заматываю их им. После чего запрокидываю ее руки ей за голову.

- Все, дорогуша, ты - моя пленница, и теперь я буду тебя пытать. Страшно и жестоко! - строя страшные (как мне кажется) гримасы, шепчу я ей на ухо.

- Ой... ха-ха-ха... только не... не бро... не бросай меня в терновый куст! - заливается смехом моя "жертва".

Ах так, значит? Терновый куст, говоришь?

И я провожу, еле касаясь кожи, ноготком своего пальца по ее животу, от лифчика вниз, через пупок, до самой пуговки шортиков.