Земля 2.0 (сборник)

Воронин растекся, расплылся в кресле, словно придавленный неподъемной тяжестью, хотя система искусственной гравитации в кабинете выдавала наиболее комфортные ноль-восемь «же». Он провел в армейских рядах тридцать шесть лет, дослужился до генерал-полковника, но всю жизнь занимался иными проблемами… Не теми, маркером которых служат выстрелы по живым людям.

– Объявляйте альфу-двенадцать, Павел Егорович, – негромко произнес сидевший рядом Савицкий. – Объявляйте.

Генерал поднялся. Расправил плечи и вновь стал похож на себя всегдашнего – непоколебимого и уверенного. Отчеканил:

– Объявляется тревога по варианту альфа-двенадцать. Совещание продолжат лишь те, кто имеет допуск по форме ка-эм-двадцать три. Остальным занять свои места согласно аварийному расписанию. Действуйте!

Десятеро потянулись в выходу. Трое остались. Генерал тихонечко приказал Савицкому:

– Матузняка изолировать. Немедленно.

Савицкий кивнул и поднес к губам коммуникатор.

* * *

Допущенных было трое: марсианин Залкин, сам генерал и Савицкий, его зам по безопасности.

Формально, по всем уставам, на «Ковчеге» царило единоначалие. Как прикажет его превосходительство, так и будет, все прочие голоса – совещательные. Но генерал хорошо понимал, как дело обстоит в реальности. Хоть и решено заранее, что поселение на Новоросе станет со временем еще одним регионом Российской Федерации, но в нескольких световых годах от метрополии предоставлять главе экспедиции диктаторскую власть чревато. Тем более что «Ковчег» обеспечен всем на свете и ни в каких поставках с родины не нуждается, да и невозможны они, поставки. При таких вводных любой начальник с единоличной бесконтрольной властью сорвется с резьбы легко и просто. Учредит монархию во главе с собой, любимым. Или начнет строить Утопию по заветам Кампанеллы и сэра Томаса Мора. Или учудит еще что-то свое, доморощенное, согласно собственным представлениям о справедливом устройстве общества.

Оттого-то к главе экспедиции и приставлены Савицкий с Залкиным. Первый бдит, чтобы не ущемлялись интересы государства, второй следит, чтобы не пропали денежки транснациональных корпораций, вложенные в программу «Исход». (Нефтяные поля, что Корф отыскал на Новоросе, уже отданы на девятьсот девяносто девять лет «Спейсойлгрупп», Залкин немедленно подсуетился, а вы как думали…)

Так что сейчас шел разговор не начальника с двумя подчиненными, но трех равных участников триумвирата. Равных-то равных, однако генерал хорошо понимал, что если мнения разойдутся, то решающим станет не его слово. И у Савицкого, и у Залкина есть в экипаже свои люди, и в немалом числе, – и среди бодрствующей, меньшей части, и среди анабиозников. Люди, которые в любой критической ситуации будут подчиняться не Воронину, а своим начальникам. Кое-кого из тех людей генерал знал, но далеко не всех.

Савицкий, кстати, тоже был генералом – правда, всего лишь генерал-майором Федеральной службы расследований. Сейчас, при тревоге альфа-двенадцать, именно Савицкий должен был играть первую скрипку в их трио.

– На Новоросу должен полететь «Андрей Первозваный», товарищ генерал-полковник, – говорил Савицкий (оставшись в узком кругу, субординацию он по-прежнему соблюдал, но весьма формально). – Неважно, сколько мы сожжем топлива, неважно, что на долгий срок останемся без планетарного корабля. Десантные боты, я уверен, от нас ждут. К их встрече все готово.

– Кто ждет? Кто??

– Неокомми. Спящая ячейка, я полагаю, – объяснил Савицкий и тут же поправился: – Была спящая, причем в самом прямом смысле… Когда по прибытии мы разбудили почти восемьсот специалистов, ячейка активизировалась.

– Почему именно неокомми? – поинтересовался марсианин. – Разве мало на Земле экстремистов всех мастей и оттенков? Могли и другие просочиться на «Ковчег».

Залкин был прав: на Земле, едва начались нефтяные катаклизмы, партии и группировки самого радикального толка начали плодиться, как поганки после дождя.

– Я вышел на след ячейки, – произнес Савицкий тоном простым и обыденным.

И рассказал: во время профилактического выборочного осмотра индивидуальных камер хранения среди пятнадцати разрешенных килограммов личных вещей одного из анабиозников была обнаружена вещь запрещенная… Крохотная, практически невесомая, – тоненькая пластинка микрофлэши.

– Чего там только не было… И классические труды основоположников, и новейшие писания теоретиков неокоммунизма, и несколько работ, о которых я даже не слышал. Плюс масса прикладного материала: методы вербовки и противодействия силовым структурам, инструкции по созданию бомб из подручных материалов, методики анонимной агитации через корабельную локалку… И прочее, и прочее, и прочее. Не только мы взяли с собой всю сумму человеческих знаний.

– Почему я об этом не знал? – спросил Воронин.

– Вы разбудили владельца микрофлэши? – почти одновременно спросил Залкин.

Савицкий ответил в строгой последовательности: