Земля

Гым Сук охотно училась в вечерней школе и теперь уже свободно читала газеты. Когда в деревне развернул свою деятельность женский союз, Гым Сук возглавила работу среди женщин в своем хуторе Твигор, с первых же шагов проявив хорошие организаторские способности. Видя ее старания, Сун Ок всячески поощряла, поддерживала ее, помогала ей.

К этому времени появился закон о равноправии женщин. Этот закон решил судьбу Гым Сук. Охваченная волнением, она не могла уснуть всю ночь. В голове ее рождались смелые планы, один решительней другого.

Прошло несколько дней, и однажды утром Гым Сук подошла к отцу, который сидел еще дома, и упала перед ним на колени.

— Отец!

Необычайное поведение дочери удивило Ю Чем Ди.

— Что тебе нужно, дочка?

Не поднимаясь с колен, Гым Сук с глубокой серьезностью заговорила слегка дрожащим голосом:

— Вы, конечно, слышали, отец, что недавно был опубликован закон о равноправии женщин. И знаете, наверно, что изменен закон о браке.

— Что же из того, что изменен?! — гневно повысил голос Ю Чем Ди, сразу поняв, куда гнет его дочь.

— Выслушайте меня, отец. Ни я, ни мой жених еще не достигли совершеннолетия! Как же вы хотите нарушить закон? Прошу вас, отец, отнесите обратно сачжу[69]…

В голосе Гым Сук слышалась твердость, весь вид ее говорил о том, что она приняла бесповоротное решение. Ю Чем Ди опешил от неожиданности.

— Что? Что ты такое говоришь? Отнести обратно сачжу? — переспросил он в замешательстве.

Жена Ю Чем Ди, сидевшая до сих пор молча, беспокоясь за исход разговора между отцом и дочерью, решила, что пора вмешаться и поддержать Гым Сук.

— Послушай, старик, новый закон запрещает жениться или выходить замуж раньше восемнадцати лет. Что ты упрямишься?! Неужели тебе хочется стать нарушителем закона? Смотри, это тебе так не пройдет.

— Но раз мы согласились на брак, как мы можем его расторгнуть? Что это вам — детские игрушки?

— Отец, если вы не можете расторгнуть, я сама это сделаю! Вы дали согласие тогда, когда нового закона еще не было! И теперь ничто не помешает нам взять согласие назад.

Ю Чем Ди с удивлением посмотрел на дочь и, помолчав немного, выдавил со вздохом:

— Ох-хо-хо! Ну и дела!.. Поступай как хочешь, дочка, только оставь меня в покое!

И на лице у старика появилось выражение полного безразличия.

Гым Сук, взяв корзинку с сачжу, тут же отправилась к Ко Бен Сану. Ко Бен Сан сидел в это время у себя в комнате. Увидев Гым Сук, он удивленно воскликнул:

— Вот не ожидал! Что случилось?..

— Да нет, ничего не случилось. Вот принесла вам обратно сачжу, — сказала Гым Сук, ставя перед Ко Бен Саном корзинку. — Думала я, думала и решила, что лучше всего отказаться от сачжу. Мы не можем нарушать новый закон.

— Что-о? Что ты такое мелешь? Расторгаешь помолвку? А я — то думаю: что она такое несет?

— Да. Расторгаю.

Внук Ко Бен Сана, сидевший на пороге внутренней комнаты, вскочил вдруг на ноги и, размахивая кулаками, полез на Гым Сук.

— Ты, что, окаянная девка, думаешь, будет по-твоему? Как бы не так! Ведь насчет свадьбы не ты, а родители твои решили!

Ко Бен Сан рукой отстранил распетушившегося внука, прикрикнув на него:

— Ты, паршивец, помалкивай! Не твоего ума дело!

Гым Сук с гневом обернулась к жениху.

— Что ты ругаешься? Подумай хорошенько: что это за женитьба в твоем возрасте?

Она круто повернулась и вышла со двора. Все это было настолько неожиданным, что ошеломленный жених долго не мог выговорить ни слова. Кончилось тем, что он заплакал.

— Ну, погоди, скверная девка! — всхлипывал мальчик, размазывая кулаками обильно катившиеся по щекам слезы. — Все равно, убью я тебя!

— Да перестань ты реветь! На кой чорт сдалась нам эта девчонка! Ох, стоило появиться на деревне женсоюзу или как там его… и все девки посходили с ума! Вконец испортились!

Ко Бен Сан пытался утешить внука, но ему и самому было не по себе… Он сокрушенно покачал головой и пробормотал:

— А все чьих рук это дело?.. Куак Ба Ви да его ненаглядной женушки, Тен Сун Ок!.. Выбрали ее в председатели этого самого — что б его чорт побрал! — женсоюза, и с тех пор пошел в головах у наших девок ветер гулять! Тьфу! Вот еще напасть свалилась на нашу голову! Теперь сраму не оберешься…

Но сокрушайся — не сокрушайся, а дела этим не поправишь! Словно желая выместить злобу на ни в чем не повинном табаке, Ко Бен Сан яростно попыхивал трубкой, то и дело набивая ее.