Земля

Как только старик Ко смог ходить без посторонней помощи, он потребовал, чтобы ему показали их новое рисовое поле. Когда он пришел с внуками на участок, старческие глаза его широко раскрылись, и он сказал с восхищением:

— Хо! Неужто это наше поле?! Ведь совсем недавно здесь было болото. А теперь — гляди-ка! Рисовое поле! Хо-хо!.. Даже глазам не верится. Смотрите-ка, детки, какой рис вымахнул! Растолкуйте мне: что же это такое происходит, а?.. Ваш дедушка до сих пор словно во сне жил: не знал и не ведал, какие дела творятся в деревне!

Младший внук, Доль Мени, смеющимися глазами взглянул на старика Ко.

— Неплох рис, а, дедушка?

— Э, что и говорить! Скажите мне, детки, это вправду наше поле? Хо! Вы меня не обманываете? Ну кто бы мог подумать, что у нас будет такое большое поле, что на нем вырастет такой рис! Ха-ха! — оглядывая поле обезумевшими от радости глазами, расхохотался старик.

Он и сегодня побывал на своем участке. А под вечер члены бригады пригласили его отобедать с ними, послушать музыку. Угощение было такое обильное, что старик и ужинать не захотел и решил остаться до конца спектакля.

* * *

Дон Ун в последнее время все чаще говорил о том, что как только распустят тхуре, он поедет учиться. Кан Гюн дал ему партийную рекомендацию и направил в школу по подготовке командиров охранных войск.

А ведь только прошлой весной Дон Ун выучился грамоте. Парень он был смекалистый, голова у него была светлая. Научившись писать и читать, он почувствовал неодолимое желание учиться дальше. Прежде он, конечно, и заикнуться не посмел бы об этом. А теперь для таких, как он, была широко открыта дорога к знанию, свету. Дон Ун хорошо понял это после лекции Кан Гюна, которую тот читал бэлмаырцам.

— Для нас, граждан Северной Кореи, — говорил Кан Гюн, — нет сейчас ничего невозможного, невыполнимого. В нынешних условиях никто не должен ссылаться на свою неграмотность: что, мол, с меня взять, я человек темный, деревенщина. Такие отговорки теперь нам не к лицу. Ты неграмотен? Постарайся стать грамотным! У нас сейчас созданы все возможности для того, чтобы человек учился, набирался знаний. Нужно только захотеть! О человеке, не желающем учиться, можно сказать, что он ничего не понял в нашей жизни и недалеко ушел от тех, кто в годы японского владычества влачил жалкое, рабское существование.

Да, правду говорил Кан Гюн: теперь крестьянам только и учиться. А если так, почему не воспользоваться этой возможностью? Дон Уну первому пришла в голову такая «дерзкая» мысль, и он твердо решил: буду учиться!

* * *

…Слышно было, как на кухне начали раскатывать лапшу. Туда позвали младшего брата До Чи — Доль Мени.

А во внутренней комнате члены союза молодежи, усевшись в круг, мирно беседовали.

Перед тем как в комнату принесли столики с лапшой, Сен Дар Хо напомнил о том, ради чего собралась сегодня молодежь.

— Мы празднуем с вами, товарищи, первую годовщину со дня освобождения Кореи. Одновременно мы отмечаем роспуск тхуре.

Есть и еще одна причина, приведшая нас сюда: мы пришли попрощаться с нашим другом. Дон Ун уезжает только на время. И не куда-нибудь, а на учебу; и это не может нас не радовать. И все-таки с грустью отпускаем мы его в далекий путь: столько пережито вместе! Он словно уносит от нас частичку того счастья, которым мы всегда по-братски делились между собой.

Да, товарищи, и в нашей глухой деревушке нашлись ребята, которых потянуло к учебе. Они хотят честно послужить своей родине! Пожелаем же Дон Уну, во-первых, доброго здоровья; во-вторых, — достичь поставленной цели и стать горячим патриотом своей родины. А еще пожелаем ему, чтобы он поскорее вернулся в родную деревню и пригласил нас на свою свадьбу!

Все заулыбались и дружно одобрили речь аплодисментами.

Пусть эта молодежь живет пока в ветхих чиби с соломенными крышами, пусть она еще плохо одета, но она бодро, уверенно смотрит вперед и полна решимости жить по-новому, до конца бороться за светлое будущее.

Немало смущенный, Дон Ун поднялся и взволнованно сказал:

— Я уж и не знаю, как мне благодарить вас. Мне ведь тоже нелегко покинуть родные места. Здесь делили мы с вами и радости и печали. Но нужно учиться! Родина дает нам все возможности, мы не можем от них отказываться. Коль сумею, — наберусь ума-разума. И твердо обещаю вам, друзья, я буду настоящим патриотом, приложу все силы, чтобы внести достойную лепту в общее дело строительства демократической Кореи! Со своей стороны, мне хочется пожелать вам еще выше поднять работу союза молодежи и женсоюза! Мы, партийцы, должны везде и во всем быть застрельщиками, служить примером для остальных крестьян и вести их за собой!

Перекрывая аплодисменты, Чен Сек шутливо крикнул Дон Уну:

— А больше всего, Дон Ун, тебе, наверно, жалко, что приходится покидать Гым Сук! Скажи, не так?

— Да ведь и ей нелегко будет! — отозвался До Чи. Все засмеялись. Гым Сук стыдливо опустила голову и долго не могла ее поднять.

— Ну, что за беда! Захочется увидеть свою ненаглядную, — приедет на побывку! А куда ты думаешь ехать, Дон Ун?