Земля бедованная (сборник)

– Какие мы нелюбезные, ай-яй-яй! Вы же мужчина. Или… – Войк понизила голос, – или… ваш брат – уже не мужики?

– Изв… – Костылев поперхнулся. – Извините. Меня люди ждут.

Никто его, само собой разумеется, не ждал и ждать не мог, ни люди, ни дела. Если бы в один прекрасный день он вообще не явился на работу, она, то есть работа, увы, ничуть бы от этого не пострадала. Такая теперь была работа…

– Люди меня ждут! – с раздражением повторил Костылев.

– Ничего, подождут, – вкрадчиво скомандовала Войк. – Или вот что: давайте так – заканчивайте с ними и ко мне. Ладусеньки?

Она положила трубку, а у Костылева вдруг до того разболелась голова, что он, беззастенчиво записав в журнал местных командировок: «Завод пластмасс, отдел главного технолога», ушел домой, не дожидаясь конца работы.

Выходя из института, он увидел в вестибюле Лену Клеменс.

Рядом стояли двое юношей. Один, маленький, очкастый, с кудрявыми черными волосами, возбужденно жестикулировал; другой, очень, наоборот, солидный и степенный, с небольшой светлой бородкой, серьезно и вдумчиво кивал. Лена была бледна, вид имела весьма прямой. И решительный! До такой степени, что Костылев даже расстроился.

Вечером он все еще чувствовал себя скверно, голова не проходила, настроение было отвратительное, мучила жара плюс проклятая шерсть – и как это несчастные звери терпят такое? А телевизор мстительно сообщил, что и завтра температура сохранится двадцать семь – двадцать девять градусов без каких-либо осадков, и не надейтесь. Ну, не свинство? Май все-таки, совести у них нет!

Костылев решил принять холодный душ и лечь в постель.

И тут в дверь позвонили.

Звонок был решительный, властный. Так звонят должностные лица – почтальоны, газовщики, водопроводчики.

Костылев как был, в одних плавках, заспешил к дверям. И остолбенел – на пороге стоял высокий гость – Валентина Антоновна Войк собственной персоной. Глаза ее горели, щеки тоже. Губы же были намазаны пронзительно яркой помадой, отчего рот казался очень большим и алчным. Оделась Валентина Антоновна возмутительно и странно – в меховую шубу.

– Гостей принимаете? – задиристо спросила она.

– Н-ну… конечно… проходите… я вот тут… сейчас приведу себя в порядок… – потрясенно мямлил Костылев.

– Не надо, – с хрипотцой выдохнула Войк и вошла в квартиру. – А у вас тут мило, – она обвела глазами совершенно пустую переднюю. – Я, знаете, шла мимо… Если гора не желает идти… – светски болтая, Валентина Антоновна наступала на Костылева и быстро загнала его в кухню. Тут она остановилась, кинула взгляд на грязную посуду в раковине и со словами: «Это надо убрать, я сейчас же…» принялась было засучивать рукава своей шубы, а когда это не удалось, передумала – ладно, после, – сунула руку в карман и извлекла оттуда бутылку водки. Движения ее были резкими, порывистыми, она часто, со всхлипом дышала.

– Сейчас отметим. Вы мне не рады, бука? Где же рюмки? Ага! В буфете! Вот они! Какие малипусенькие, прямо душки!

Но Костылев уже пришел в себя.

– Валентина Антоновна, – произнес он, как мог спокойно и доброжелательно. – В такую жару я водку не пью. Я сейчас пойду и все-таки оденусь, а потом поставлю чайник. И вы мне расскажете, что случилось.

Войк недоуменно сморщила лоб.

– Я имею в виду ваш поздний визит, – пояснил Костылев. – Я, видите ли, сейчас живу один. Временно. Так что дам в такое время обыкновенно не принимаю. Но, видно, произошло нечто сверхъестественное, раз вы решились…

– Да! Я решилась! – перебила его Войк, надвигаясь. Лицо ее стало красным, на верхней губе блестел пот, грудь под шубой поднималась и опадала, глаза суетились. – Я больше не могла… – она протянула к Костылеву руки, полы шубы разошлись и онемевший Алексей Петрович увидел светлую полоску.

– Ты ничего не понял, да? Не поверил, дурачок? – зубы Валентины Антоновны стучали. – Ты же один. Как перст на всем свете! От тебя отвернулись. Я – та единственная, кого это не отталкивает. Я готова на все… Понимаешь? Делай со мной, что хочешь, я не боюсь!

Жестом фокусника, сдергивающего покрывало со стола, где только что хлопал крыльями простодушный петух, а теперь в хрустальной вазе солидно свернулась змея, Валентина Антоновна сбросила шубу к ногам и предстала перед Костылевым в голубом белье. Он тотчас отвернулся и, глядя в окно, глухо произнес:

– Так. Вы сошли с ума. Очевидно, я обладаю способностью наводить порчу. Сию же минуту уходите. Сейчас же. Не то придется применить силу.

– Применяй… – простонали у него за спиной.

– Вон!! – выходя из себя заорал Костылев, поворачиваясь к ней и почему-то еще больше разъяряясь от вида кружев, лямок и физкультурных прелестей. – Вон отсюда!

Она ойкнула, подхватила с полу шубу и прикрылась. Кусая губы, Костылев снова отвернулся к окну. Вот же – там, на улице, ведь нормальная жизнь! Нормальные дома, нормальные трамваи, на тротуарах нормальные, здравомыслящие люди. Так почему же? За спиной было тихо. Ни шороха, ни дыхания.