Земля бедованная (сборник)

Костылев пригляделся – под самой стеной здания виднелись четыре фигуры. Они сидели в кружок. Почему-то на корточках. Слабо тлели огоньки сигарет.

– Сообщаю конфиденциально, – продолжал менеджер. – Отличные работники. Вот уж у кого здоровая психика, никакой мути. Если бы вы только знали, чего мне стоило вытащить их из тюрьмы! Тяжкие преступления, рецидивы, большие сроки… Но зато теперь – преданы безраздельно. Готовы на все. Можете себе представить – восемь-десять лет за проволокой, без женщин? Так что, лезьте, барышня, лезьте… Пусть земля вам будет пухом. Ну, а вы, мой бывший руководитель? Полагаю, броситесь защищать девичью честь? Весьма достойно. Романтик! Как это я в вас ошибся? Переоценил… Недопонимал… Обидно! Столько времени зря затратили, средств. Придется списывать! Но ничего! Деловой риск. Мои мальчики обеспечат вам возможность умереть героем. А за труп не волнуйтесь, я вам уже докладывал, с этим вопросом здесь никаких проблем. Кислоты, знаете, щелочи – все, как полагается. Расчлененка. Но! Если, конечно, очень хотите – можно и закопать. Там, у забора. Хорошее, сухое место. А поверх, естественно, асфальт. Асфальт, асфальт, не спорьте – асфальт.

Костылев не отвечал, он упрямо смотрел в окно, крепко сжимая холодную руку стоящей рядом Лены. Рука время от времени слабо вздрагивала. Реагировать на издевательства этого подлеца не имело смысла. Надо было быстро решать, что делать. Надо было думать. И Костылев думал.

А Погребняков наслаждался:

– Но есть и другой вариант, – заявил он добродушно. – Плюнуть и оставить девочку моим молодцам, и тогда… О, тогда это выйдет к вашей пользе! Это будет исключительно высокоэффективно, вернетесь к нам, в родную семью. Навсегда. А успокоить совесть мы вам поможем – культурные, как-никак, существа. Цивилизованные. Так. Кажется, все, ничего не забыл. Закругляюсь. Впрочем, и барышня, поди, беспокоится за свой труп. Клянусь – его зароют в указанном месте, и ни один волосок… Личико, конечно, придется несколько подпортить, чтобы, так сказать, брат родной не опознал в случае чего. Что поделаешь, – Погребняков тлетворно вздохнул. – И последнее: если в ваши головы придет гениальная идея воспользоваться входом, через который вы сюда пожаловали, прошу учесть – там вас встретит другой… персонал. Весьма способные экземпляры, особенно один. Кличка Чума. Полное отсутствие воображения, даже удивительно. Зато исполнительность… – менеджер причмокнул. – Мы его регулярно снабжаем наркотиками. Итак, запомните: силком вас тут не держат. Мой референт просил передать прощальный привет. Ну-с! Вам пора. Путь свободен, желаю успеха, дорогие друзья!

Путь к выходу, в самом деле, был свободен. Менеджер молча шел по пятам Костылева и Лены. Очень быстро они очутились в знакомом, гулком, как труба, полутемном коридоре – сейчас там горела единственная чахлая лампочка, низко висящая на длинном, покрытом пылью шнуре. В одном конце коридора остался у порога Погребняков, в другом чернела открытая дверь, за которой едва угадывались какие-то фигуры. Заметив их, Костылев остановился, и сзади тотчас раздался окрик:

– Смелее, вас ждут! Рекомендую: Чума! Дырявый! Боров!

Темнота впереди зашевелилась.

– Чума! Вы там готовы? – вдруг завизжал менеджер.

– В натуре, начальник, не психуй, – голос у Чумы оказался хриплый и корявый, какой-то… необработанный. – Давай команду, сделаем в лучшем виде.

Костылев взял Лену за дрожащие пальцы.

– Алексей Петрович, – сказала она очень серьезно, – нас, наверное, сейчас убьют. Я бы хотела вам… чтобы вы… вы должны знать…

– Молодые люди! Может, передумаете, а? – елейно осведомился Погребняков. – Может, вернетесь тихо-мирно, пока не поздно?

– Шиш тебе, – мрачно ответила Лена. – Алексей Петрович, я вас…

– Знаю, – быстро сказал Костылев и обернулся. Менеджер стоял в освещенном проеме, прислонясь к косяку и сложив на груди руки.

– Нет, – отчетливо произнес Костылев, глядя ему прямо в лицо. И повторил:

– Нет.

– Мол… Мол-чать! Я… – начал было Погребняков, но поперхнулся и сипло закашлялся. Глаза его моргали, рот скривился, острый кадык судорожно ходил вверх-вниз, точно менеджер непрерывно глотает крупные предметы.

– Нет! – повторил Костылев еще раз, громче. Тело Погребнякова беспорядочно задергалось, оседая и делаясь все более дряхлым. Он неуклюже взмахивал руками и перебирал ногами, будто под ним не пол, а раскаленная плита.

– Ой, чего это он? – Лена так и прыснула. – Ой, поглядите, Алексей Петрович, да поглядите же! – и она залилась смехом.

А Костылев и так глядел во все глаза: услышав хохот, менеджер тотчас закатился в новом приступе кашля. Тюбетейка упала, шевелюра вместе с пробором сползла набок и повисла, зацепившись за левый рог, как тряпка на гвозде. Правый рог несуразно торчал из голого черепа, точно штырь.

– Молчать… – из последних сил хрипел Погребняков, извиваясь.

– Нет! – перекрывая хохот Лены, закричал Костылев. – Нет! Нет!

От каждого «нет» тело Погребнякова вздрагивало, как от удара.

– Ой, умираю… – захлебывалась Лена.