Земля бедованная

¹⁴…ездит … на черной машине… – Черный служебный автомобиль с шофером – одна из привилегий советского чиновника. Согласно социалистической табели о рангах, в семидесятые годы функционерам среднего уровня полагалась черная «Волга» (ГАЗ-24), деятелям ступенькой повыше – «Чайка» (ГАЗ-13 или 14), а самая верхушка ездила на машине ЗИЛ-117, он же «членовоз». Заметьте, все – отечественные марки.

¹⁵…шофер носит за ним … большую картонную коробку. – В коробке – «паек», набор дефицитных продуктов из закрытого распределителя – специального магазина для начальства: на этой ступеньке социальной лестницы товары не «давали» и не «выбрасывали», а «распределяли» по чинам. Слуги народа невысокого пошиба, вроде профсоюзной шишки Александра Николаевича Петухова, кормились получше, чем их хозяин – народ, но выбора особого не было и у них. Да, эти товарищи пили растворимый кофе, но тоже только одного сорта – в серебристой жестяной банке за шесть рублей.

¹⁶Как там у вас с квартирой? – Завком решает. – Завком – заводской комитет профсоюзной организации. Занимался распределением разных благ, в том числе, путевок и квартир для членов профсоюза, а в профсоюзе тогда состояли все работники, это было обязательной формальностью при поступлении на службу. В Советском Союзе житель комнаты в коммуналке в принципе мог бесплатно получить отдельную квартиру, записавшись в общегородскую очередь, но ждать приходилось до десяти лет, а то и дольше. На производстве этот вопрос решался быстрее, особенно если ты, как Семенов, с директором на дружеской ноге, да еще и депутат.

¹⁷…в макулатуру … за талоны… – Талоны на дефицитные книги за макулатуру появились в 1974 году. За 20 кг сданной макулатуры давали один талончик, на который, если повезет, можно было купить «Королеву Марго» или «Женщину в белом», за 60 кг – три талончика на всех трех мушкетеров, десять и двадцать лет спустя. По талонам продавались пользовавшиеся большой народной любовью исторические романы Мориса Дрюона и Валентина Пикуля. При этом обычный школьный сбор макулатуры, не за книги, а потому что партия велела, тоже никто не отменял. Думаю, что не ошибусь, предположив, что у директоров школ, завучей и особо доверенных учителей домашние библиотеки были укомплектованы пикулями, дрюонами и прочим книжным дефицитом.

¹⁸«Рубин-205» – отечественный ламповый черно-белый телевизор. Но по тем временам – ценная вещь.

¹⁹…еще пять лет не собраться менять сукно, а тут вдруг раз – и реформа … этого быть не могло. – До ближайшей – павловской, в честь тогдашнего премьер-министра, – реформы, когда у советских граждан под видом обмена банкнот конфискуют изрядную часть сбережений, – еще почти три пятилетки. 22 января 1991 года в вечерней программе «Время» неожиданно объявят, что ровно в полночь купюры достоинством 100 и 50 рублей утратят свое достоинство. Сберкассы и магазины уже закрыты. Люди бросятся в кассы метро – успеть обменять купюры на мелкие, на почту и телеграф – отправлять денежные переводы самим себе, в кассы вокзалов и аэропортов – покупать билеты куда попало, чтобы потом сдать. Под утро к сберкассам и почтовым отделениям выстроятся огромные очереди. Выдачу наличности в сберкассах ограничат 500 рублями, обмен – 1000 рублями.

Дуся Семенова об этом знать, конечно, не может – она вспоминает хрущевскую денежную реформу 1961 года, а особенно сталинскую 1947 года, которая сопровождалась паникой и очередями.

Вот реальный эпизод из жизни моего отца – Нина Катерли вставила его в повесть «Курзал»:

«…Накануне денежной реформы в сорок седьмом году я приобрел шприц, йод, бинты, клюшку для хромых, а также эластичный пояс от грыжи… Слухи о реформе, везде очереди, скупают всё подряд. А моя огромная сумма, лежа без движения, должна завтра … уменьшиться ровно в десять раз. Из-за очередей войти ни в один магазин было невозможно, а в аптеке – ни души. И вот я пошел туда и накупил всякой всячины».

Нина Катерли. «Курзал», в книге «Курзал». Л.: Советский писатель, 1990.

²⁰…после товарищеского суда… – Сейчас даже трудно объяснить, что это такое. В положении о товарищеских судах, утвержденном Указом Президиума Верховного Совета РСФСР в 1961 году, написано: