Земля Богородицы

Какие страсти кипели вокруг податей, видно из нижеследующего отрывка из Эрнеста Ренана: «…Налог, по идеям чистой теократии, был почти нечестивым делом. Так как Бог есть единственный владыка, которого человек обязан признавать, то платить подать светскому государю – значит, некоторым образом, ставить его на место Бога. Совершенно чуждая идее государства, еврейская теократия была весьма последовательна в своем заключении, отрицая гражданское общество и всякое правительство… Народная перепись, предпринятая Квиринием (в 6 году христианской эры), страшно расшевелила эти идеи и произвела величайшее волнение. Восстание вспыхнуло в северных провинциях. Некто Иуда из города Гамалы на восточном берегу Тивериадского озера, и один фарисей, по имени Садок, отвергая законность податей, образовали многочисленную школу, которая вскоре подняла открытый мятеж. Основные правила этой школы состояли в том, что никого не следует называть владыкой, так как этот титул принадлежит одному только Богу, и что свободу надобно предпочитать жизни…»

Вот что на самом деле скрывалось под вопросом, который, с нашей нынешней точки зрения, представляет лишь отстраненно-теоретический интерес. И лишь теперь становится понятно, насколько виртуозен данный Иисусом ответ – единственно возможный, немыслимый и непредусмотримый выход из безвыходного положения, и насколько ново Его учение. Радикалы должны были возненавидеть Его за этот ответ – впрочем, радикалы всегда ненавидят всех, кто не с ними…

…Что же касается сикариев – то это уже чистые террористы. Под плащами они носили кинжалы, которые и пускали в ход против представителей римской администрации, а также пособников оккупантов (им удалось убить даже первосвященника Ионатана, причем во время жертвоприношения). Это движение тоже было конгломератом группировок, которые боролись с римлянами, с богачами, с зилотами, а заодно грызлись друг с другом и, попутно с терактами, занимались еще и грабежами. Иосиф Флавий на их счет предельно конкретен: «Те, кого называют сикариями, являются разбойниками». Один из их самых крупных терактов: во время праздника они подожгли дом первосвященника и дворцы правителей, а заодно и городской архив, где хранились долговые расписки – чем привели население в особенный восторг.

То, как относилось к террористам население, зафиксировано даже в Евангелии. Тот самый Варавва, которого иудеи попросили освободить в честь Пасхи вместо Иисуса, был как раз членом террористической группировки, которая во время праздника устроила очередной теракт.

В довершение картины, народ находился в состоянии религиозной экзальтации – иудеи всегда в нее впадали, едва только над их верой и их страной нависала опасность. По всей стране странствовали бродячие проповедники, обещавшие скорый приход Мессии, который освободит, наконец, иудеев, восстановит государство и станет подлинным «царем иудейским». Причем если бы они только проповедовали! Они собирали вокруг себя толпы поклонников и вели их неизвестно куда. Один из таких проповедников, пришедший из Египта, повел толпу на Иерусалим. Чем дело кончилось – ясно: пришли римские воины и всех разогнали, значительную часть попросту перебив. «Двадцать четыре секты», упомянутые в предыдущей главе, тоже делали свое дело.

«Постоянные мятежи, поджигаемые ревнителями Моисеева закона, продолжали волновать Иерусалим во все это время, – пишет Эрнест Ренан. – Мятежников ждала неминуемая смерть; но, когда дело шло о неприкосновенности Закона, навстречу смерти шли с наслаждением. Ниспровергнуть орлов, разрушить художественные постройки, возведенные Иродом, иногда с нарушением Моисеевых уставов, восстать против вывешенных прокураторами гербовых щитов, надписи на которых, казалось им, отзывались идолопоклонством, – все это служило предметом постоянного искушения для фанатиков, дошедших до той степени экзальтации, когда чувство самосохранения совершенно теряется». В другом месте он пишет: «Необыкновенное презрение к жизни, или, лучше сказать, жажда смерти были последствием этих волнений».

Чего стоит знаменитая история с императорскими знаменами, которые Понтий Пилат повелел внести в Иерусалим. У римлян были не собственно знамена, а значки с римским орлом или с изображением царствующего императора. Прежние наместники, приезжая в Иерусалим, приказывали снимать изображения со значков, новый этого не сделал. Евреи, вера которых запрещала изображать не только людей, но даже животных, собравшись в Кесарии у резиденции прокуратора, пять дней умоляли его приказать вынести знамена. Наконец, на шестой день, Понтий Пилат не выдержал. По его приказу солдаты с мечами наголо окружили толпу. Тогда евреи сами склонили головы под мечи. Что было делать Пилату? За убийство нескольких тысяч подданных император его не похвалит. Прокуратор махнул на все рукой и приказал вынести знамена из Иерусалима.