Земля будет принадлежать нам

– Заряжалось оно от солнца, его тело покрыто специальными накопителями, преобразующими солнечный свет в энергию, – пояснил Федор, рассматривая одно из обезглавленных туловищ. – Одежда у них специальная, пропускающая солнечные лучи. Тела упрощенные, сходство с людьми довольно относительное. Две ноги, две руки, туловище и голова. Руки со встроенным оружием. Они предназначены для наведения порядка, судя по всему. Стрелять, арестовывать, отдавать команды. Они сделаны проще, чем доны, это если смотреть снаружи. Но внутри у них продвинутые и странные технологии.

– Ты не сможешь проверить их программы, – заметила Таис, сидевшая рядом и помогающая в разборке робота. – Твой планшет тут не работает.

– Да, мой планшет здесь блокируется, и зарядить его негде, – с сожалением признал Федор. – Поэтому мы можем только догадываться, какими программами оснащены эти штуки, если на них не действует блокировка.

Он достал из головы гомена какую-то гладкую, похожую на яйцо штуку, опутанную мелкими прозрачными проводочками, которые уже не светились, аккуратно разрезал ее маленьким ножичком, и на стол упали три черных семечка, круглых и маленьких.

– Вот где у них программы. Это и есть своеобразные чипы робота, – пояснил Федор.

Семечки удивляли своим совершенством и гладкостью. Они были меньше ногтя указательного пальца Таис, по бокам у них проходили еле заметные, тонюсенькие надписи, которые без увеличительного стекла не разобрать, на остром кончике у каждого едва заметно светилась точечка, такая малюсенькая, что не сразу заметишь.

– Думаешь, это программы? – задумчиво пробормотал Григорий, наклонившись над столом.

Отросшие волосы упали Григорию на лоб, он смахнул их быстрым движением. Лицо напряженное, губы сжаты. Он давно освоился с жизнью без чипа в голове и даже перестал бояться, что превратится во фрика. Таис думала, что, возможно, дело в том, что он и не стал бы зверюгой. Григорий любил своих родных и частенько вспоминал о них долгими темными вечерами. И он по-настоящему тепло заботился о Наде.

Да и о Таис тоже. Помогал с хозяйством, с поливкой огорода.

За прошедшие несколько недель им удалось стать настоящей семьей, если можно так сказать. Семьей, в которой каждый держался за остальных, каждый поддерживал и защищал другого. Таис не сомневалась, что звериная сущность Григорию не грозит. Он никогда не станет зверем.

А про Надю и говорить нечего. Только теперь Таис поняла, какой должна быть настоящая мама. Вот такой заботливой, нежной и безгранично терпеливой.

Сейчас, пока все они склонились над останками роботов, Надя подбрасывала дрова в огонь, чтобы не погасла печь; у нее уже был заварен свежий травяной настой, к нему она достала баночку с медом, да еще и успела нажарить на сковородке рыбы.

– Вдруг кто-то захочет перекусить, – объяснила она, ставя на скамейку у стола миску с хрустящими, жирными рыбными кусочками.

– Да, мы поедим, – не поднимая головы, заверил Федор.

Таис не понимала, как можно есть по ночам. Но Федька мог. Мог подняться среди полной тьмы, подбросить дров в печь, нашарить остатки ужина и перекусить, сидя у огонька.

– Видимо, я расту, и мне нужны дополнительные витамины, – шутил Федька в ответ на ее вопросы, чего это он лопает среди ночи.

А Надя и не спрашивала. Вот просто нажарила рыбы, сделала чай, после заглянула в спальню и потеплее укрыла мальчиков. Из детей не спал только самый старший и самый любопытный. Он то и дело вставал и заглядывал в большую комнату. Глаза его блестели, рот от изумления округлился, и Таис, глядя на него, понимала, что от любопытства того просто распирает.

– Да иди уже и посмотри, – не сдержалась она, когда мальчишка в очередной раз высунул из двери свою большеглазую рожицу.

Он чем-то напоминал Вара, только был помладше, помягче, и глазюки не блестели таким бешеным интеллектом. Да и откуда тут на острове нелегалов быть высокому интеллекту, когда детей даже читать не учили?

Мальчонка был тоненьким и ладным, тело гибкое, мускулистое, ноги быстрые. Он пробежал по полу, не издав ни звука, и тихонько встал рядом со столом. Умел, паршивец, тихо двигаться, этому учили всех детей в деревне. Потому что на охоте нужны были именно такие качества.

А охотились в этой деревне все мужчины.

Мальчонка не задавал вопросов, и Таис знала, что он и рта не раскроет. Это от потрясения он заговорил тогда, когда увидел срубленные головы так называемых гоменов. А вообще здешние дети никогда первыми не заговаривают со взрослыми. Дети должны знать свое место. А их место в здешней иерархии где-то в самом низу, после них только домашние животные.

И то, Таис знала, что в иных семьях дойная коза ценилась гораздо выше многочисленной малышни. Детей тут рожали много и часто. Может, поэтому вовсе не ценили. И это казалось странным.

– Тебя как зовут? – шепотом спросила она мальчика.

Тот неуверенно повел плечиком, втянул голову и через какое-то время выдал свое имя:

– Йас.

– Что? – не сразу поняла Таис. – Повтори еще раз.

– Йас, – снова тихим голосом сказал мальчик.

– А меня зовут Таис, но можно просто Тай. Ты же не боишься нас?