Земля, до востребования

В стороне остался Ландверский канал. Этьен поравнялся с большим темным зданием. У парадного подъезда, у ворот прохаживались шуцманы. Хотя Этьен стоял на противоположном тротуаре, он прочел вывеску у освещенного подъезда: "Союз Советских Социалистических Республик. Полпредство". Кто-то подъехал в "газике" и вошел в здание.

Этьен тоскливо поглядел и зашагал к Тиргартену.

Он шел по набережной вдоль парапета, глядя на темную воду канала, покрытую рябью. Остановился и вгляделся в свое отражение на воде, высвеченное одиноким фонарем...

И ему представилась такая же ночная, взъерошенная весенним ветром вода в Москве-реке. Плывут одинокие льдины. Дворник в тулупе и треухе скалывает лед на набережной. Звонкая капель.

По набережной идут Этьен и Старик. Оба в форме двадцатых годов остроконечные шлемы, шинели с "разговорами". У Старика на петлицах три ромба.

Старик отстает на несколько шагов от Этьена, критически приглядывается к его походке.

- А тебе пора отвыкать от строевой выправки, - говорит Старик строго.

- Стараюсь, Павел Иванович. Не получается.

- Отвыкнешь. И фрак научишься носить. И цилиндр. - Старик остановился. - А вот притворяться в чувствах потруднее.

- Ну и дела, - ухмыльнулся Этьен. - Позавчера - комиссар бронепоезда. Вчера - слушатель академии. Сегодня - летчик. А завтра - коммерсант? Этьен попробовал сменить походку на более свободную. - Ну как?

- Чуть-чуть лучше, - подбодрил Старик и продолжал серьезно: - Ты и завтра останешься летчиком. Летчиком свободного полета! Ты должен будешь видеть дальше всех и немножко раньше, чем увидят другие. И коммерсантом ты станешь не простым. - Старик рассмеялся и хлопнул Этьена по спине. Бальзаковский банкир Нюсинжен - щенок по сравнению с твоим коммерсантом!.. - Старик помолчал и спросил потеплевшим голосом: - Сколько дочке?

- Два года.

- А Наде сказал? Командировка длительная.

- Она согласна.

- Длительная и опасная... Может, еще раз обдумаешь?

- Я обдумал еще семь лет назад. В восемнадцатом. Когда вступал в партию...

Подошел шуцман, подозрительно пригляделся - не собрался ли ночной прохожий топиться? Слишком долго смотрит в воду.

Легкая усмешка мелькнула на лице Этьена, и он пошел дальше.

Навстречу ему, пристукивая деревянной ногой, шел по аллее пожилой солдат в кителе, с крестами и медалями времен Вильгельма.

- Гуте нахт, майн герр.

- Гуте нахт.

"Этот доковыляет до дома, снимет на ночь протез, чтобы культя его отдохнула, - невесело подумал Этьен. - А я и во сне не смею забыть, что я Кертнер".

Едва войдя в сад, он присел на скамью, снял шляпу и подставил лоб теплому ветерку, который доносил дым из печных труб.

В Берлине еще топили; здешний климат - не чета миланскому...

Ему не следовало сегодня пить на банкете, но прослыть неучтивым, стать белой вороной... Не станет же он жаловаться благосклонному к нему "Вильгельму Второму - Гинденбургу" на плохое самочувствие?

Только Тамара и Гри-Гри знают, что с конца зимы у него сильно колет в боку, а во время поездки с секретными материалами из Парижа в Цюрих с ним случился в поездке обморок. Позже он узнал, что во время обморока не выпустил из рук своего чемоданчика. И сегодня "скромный товарищеский ужин" едва не довел его до обморочного состояния - слишком большое нервное напряжение.

Размышлениям в тишине мешал мусорщик, который топтался где-то рядом на дорожке, усыпанной гравием, и в такт своим шагам шваркал метлой, потом приблизился вплотную к скамейке, с жестяным грохотом открыл и закрыл ящик для мусора - наводил в Тиргартене ночной орднунг:

- Вы сели на чужую скамейку.

- Разве здесь требуется плацкарта?

- Скамейка только для евреев. Если вы ариец, то...

- Откуда мне было знать? - Этьен лениво встал. Он знал, что для евреев здесь в скверах и парках возле мусорных ящиков выделены скамейки ядовито-желтого цвета. - Ночью все скамьи серы. Темно здесь...

- Берлин живет очень экономно.

Этьен кивнул мусорщику, надел шляпу и поднял воротник.

Ему не было холодно, но он продрог сердцем. Он в равной степени чувствовал себя сегодня трагически одиноким и в ресторане "Валькирия", и на скамейке в Тиргартене...

Кертнер выехал из Берлина утренним поездом. В кармане у него лежало письмо в контору пароходства "Нептун" - Бремен, Фрейхафен, 1.

Ходили слухи, что оба "Нептуна" - заводы и пароходство - близкие родственники, но Кертнер ничего не знал об их взаимоотношениях. Он знал только, что "Нептун" - большая пароходная компания, чьи пароходы "Гестия", "Геркулес", "Рейнланд" и еще четвертый, названия которого не успел выяснить, обслуживают регулярную линию Бремен - порты Испании.

Пароходы "Нептуна" совершают также навигацию по Немецкому морю. Кертнеру заказана каюта первого класса от Гамбурга до Осло на небольшом, но быстроходном пароходе "Нибелунг".