Земля Горящих Трав

— Это абсолютно не больно. И совершенно безвредно, — равнодушно произнес Армилл. — Это не займет много времени.

— Мы так не договаривались! — воскликнул Сеславин. — Я не дамся!

Вводя себя в боевое неистовство, он напряг все мышцы, пытаясь оттолкнуться от кресла спиной и локтями и разомкнуть зажимы. Он чувствовал, что сейчас треснет обруч, который сковывал его грудь. Но стоявший возле него агент взял его за плечо, наклонился и посмотрел в глаза. Сеславин ощутил приказ «лежать», которому почему-то не смог противиться: его мышцы обмякли, тело стало чужим. Полусфера начала странно давить на лоб, экран замерцал бело-голубоватым светом.

Армилл жестом приказал агенту отойти и сам перехватил взгляд Сеславина. Тот пытался сомкнуть веки, но его глаза остановились и застыли открытыми.

Сеславин чувствовал, как чужая власть пытается окончательно подчинить его себе, проникнуть в сознание. Его лицо все больше каменело в исступленном напряжении, делалось заостренным и изможденным, как у мертвого. Экран шел полосами и рябью, аппаратура была не в состоянии расшифровать ни один мыслеобраз. Армилл подался вперед, опираясь руками о кресло, наклонившись над Сеславином.

— Сигнала нет, — подал голос агент у экрана.

— Сам знаю, — стиснув зубы и морщась, откликнулся Армилл. — Еще немного…

Экран снова рябил.

— Дальше нельзя, — медик тронул Армилла за плечо. — Он не выдержит.

Армилл коротко выругался:

— Отключай! — и стащил с головы обруч.

Лицо Сеславина стало совсем резким и неподвижным. Медик подошел и сделал ему укол. Уставший, бледный Армилл налил себе сока из автомата у стены, выпил залпом, сел в низкое кресло.

— Упрямая сволочь, — пробормотал он, вытирая платком вспотевшее лицо. — С таким психокоррекции не получится: неисправим. Заберите его… — махнул он рукой. — Сутки пусть валяется в камере, отдыхает.

…Ярвенна и Сеславин остановились посредине изогнутого мостика над ручьем. Это был огромный парк вокруг даргородского университета. Даже не парк — целый лес с узкими тропинками, теряющимися в высокой траве, с редкими полянами, на которых среди шиповника и боярышника стоят деревянные скамьи. Над головой нависают ветви толстых, старых лип. В кронах перепархивают редкие птицы и жужжат пчелы. Ярвенна только что сплела себе венок из маленьких белых цветов на длинном стебле. Сеславин в кожаных штанах, в льняной рубашке, перепоясанный широким ремнем, был одет так, как обычно одеваются даргородские мужчины. Сеславин и Ярвенна посидели на перилах мостика, посмотрели в воду и снова углубились в парк. Посреди небольшой тенистой поляны Ярвенна замерла, ощущая, как звенит летний воздух.

— Люди обычно с трудом определяют растения, — говорила она Сеславину.

— А я хорошо, — похвалился тот. — Хочешь, проверим.

— Ну давай! Вон за той сосной заросли малины, видишь? А за ними — спуск в овраг. Что растет в овраге?

Сеславин закрыл глаза, сосредоточился на овраге, стараясь почувствовать настроение этого места.

— На склоне растет куст бузины… много семян клена проросло… клевер, белая кашка, репей… брусники немного… мох, конечно… полынь…

— Все правильно, но полыни там нет! — улыбнулась Ярвенна, полынница-полукровка. — Это оттого, что я рядом с тобой, тебе чудится полынь!

Они оба засмеялись.

— А глаза отводить не умеешь? — спросила Ярвенна.

— Не умею, — согласился Сеславин. — Покажи.

Ярвенна отступила на шаг и внутренне прислушалась ко всему, что росло и двигалось вокруг: и к липам, и к стеблям травы, и ко мху. Ярвенна ощутила ритм, в котором колебались ветви и трава, почти неуловимое подрагивание листьев и их теней на траве, и представила, как она сама сливается с этим движением. Сеславин увидел, что она исчезла. Ее не было нигде.

— Ярвенна! — Сеславин начал оглядываться. Он чувствовал, что она рядом, потому что ему по-прежнему чудилась поблизости полынь, и даже будто бы доносился легкий полынный запах.

Ярвенна появилась там, где стояла.

— Видишь? Раньше это называлось — навести морок. В старину люди думали, что полевица вправду становится невидимой. На самом деле я стояла там же, где и была — а исчезла я в твоем восприятии.

— С тобой в прятки не поиграешь!

— Конечно, — подтвердила Ярвенна. — Но чтобы так исчезнуть, человек должен совсем ни о чем не думать. Ты должен отрешиться от себя, от того, что ты — Сеславин, и слиться со всем вокруг: с деревьями, кустарником, травой. Даже мне это далось непросто, хотя моя мама — настоящая полынница.

— Я так никогда не сумею, — усмехнулся Сеславин.

— Особенно ты, — серьезно сказала Ярвенна. — У тебя такой характер, что тебе очень трудно сказать: "Я — это не я".

Сеславин рассмеялся:

— Моя душа нерастворима?

— Даже в соляной кислоте! — поддержала Ярвенна.

Сеславин пришел в себя через несколько часов. Голова кружилась, мутило, перед глазами мелькали черные искры. "Что со мной сделали? Получилось у них или нет?" — с тяжестью на душе думал он.