Земля и небо. Записки авиаконструктора

Будучи прекрасным человеком, он щедро делился своими знаниями как с коллегами по работе в ОКБ Яковлева, где он долгие годы руководил отделом прочности, так и с простыми студентами. Частенько бывая гостем в семье Александра Сергеевича Яковлева, он блистал своим остроумием и подкупающей скромностью. Лидия Николаевна Рудинкина, первая жена АэСа, тоже прекрасный специалист-прочнист, как-то заметила: «Сергей Яковлевич гений, а Саше просто везет».

Преклоняясь перед гением Макарова, я все же не согласен с такой оценкой способностей Яковлева. Нет, незаурядный человек Александр Сергеевич Яковлев. «Раз везет, два везет, когда-нибудь надо и суметь».

Когда случилась авария АИР-7 и когда авторитетная комиссия ставила вопрос о запрете Яковлеву самостоятельной конструкторской деятельности, он проявил твердость характера, несгибаемую волю. Именно его бойцовский темперамент позволил преодолеть неблагоприятные обстоятельства, переломить ход событий. Критически пересмотрев вместе с Сергеем Макаровым и конструктором Глебом Седельниковым конструкцию крыла и доработав ее, он сумел снова приступить к летным испытаниям, и АИР-7 перекрыл, пусть и не на много, ранее достигнутую максимальную скорость. Нет, далеко не каждый был бы на это способен!

Чтобы понять истоки его стойкости, живучести, твердости в преодолении неудач, стоит заглянуть в ранний период его жизни, когда молодой Саша Яковлев поступил рабочим в эскадрилью Военно-воздушной Инженерной Академии им. Жуковского. Попав в подчинение к Алексею Анисимовичу Демешкевичу, инженеру-практику этой эскадрильи, человеку, одаренному от природы умом, любознательностью и трудолюбием, он получил великолепную выучку и воспитание. Заметив сразу во вчерашнем школьнике задатки и способности, Алексей Анисимович, оказавшийся еще великолепным воспитателем, стал, постепенно усложняя, давать Саше, одно за другим, все более сложные задания. Начав с уборки ангара и мытья самолетов после полетов в дождливую пору, он перешел к профилактическим переборкам простейших механизмов, которые подросток должен был разобрать, почистить, смазать и снова собрать. При этом ничего не испортить и не растерять.

Затем Яковлев стал работать подручным у опытных мотористов, когда они полностью разбирали двенадцатицилиндровый мотор водяного охлаждения М-5, проводили положенные регламентные работы, заменяли изношенные детали новыми и снова его собирали.

Наконец, настала для Яковлева заветная минута, когда Демешкевич подвел его к одному из моторов М-5 и сказал:

– Разберешь этот мотор, проделаешь регламент и сам его соберешь.

Он его и ободрил советом: ты берись за трудное дело, как за легкое, а за легкое, как за трудное, но тут же его и предостерег:

– Если ты думаешь, что разбирать мотор – это болты развинчивать, это еще не все. Главное, береги прокладки. Они узорные, медно-асбестовые, чуть неаккуратно дернешь поддон картера или головку блока цилиндров, когда отвернешь все болты, прокладка и разорвется. А ты сначала разберись, к какой поверхности и где она прилипла, осторожненько подцепи ее отверткой там и тут, а когда она везде отстанет, сними, да повесь ее повыше. Подальше положишь – поближе возьмешь.

Демешкевич имел в эскадрилье Академии большой авторитет, нажитый беззаветной преданностью своему делу, трудолюбием и неиссякаемым оптимизмом и юмором. Яковлев, когда уже стал главным конструктором и переманил Демешкевича в свое ОКБ, навсегда сохранил к нему уважительное отношение.

Южное небо

К концу лета 1933 года удалось справиться с постройкой третьего самолета АИР-6 и передать его заказчику. Я возобновил активные занятия с кружком планеристов, где сам стал инструктором-общественником. Осенью за безаварийную практику полетов и успехи в летной подготовке кружковцев я был отмечен похвальной грамотой ЦС Осоавиахима и получил путевку в ВЛПШ (Высшую летно-пла- нерную школу ЦС Осоавиахима), куда был зачислен учлетом.

Проводя последнее занятие со своим кружком на холмах, вблизи станции Первомайская, мне захотелось перед отъездом в Крым проверить собственную технику пилотирования.

Взлетев к концу дня с Лысой горы, в заключительном полете я задался целью: одним точным левым разворотом попасть в лощину, ведущую к нашему ангару, расположенному в ее дальнем конце на возвышенности, с тем, чтобы помочь приуставшим за день учлетам и не вынуждать их далеко тащить планер. Полет удался хорошо. После взлета, уверенно перейдя в планирование, заложил левый вираж и, пользуясь предвечерним затишьем, почти не шеьеля ручкой управления и педалями, точно приземлился в намеченном месте.

По прибытии в Крым нас, новичков ВЛПШ, встретили на симферопольском вокзале и, рассадив на скамейках открытого кузова грузовика, лихо прокатили по горным серпантинным дорогам от вокзала до Школы. Глядя в пропасти, куда ссыпался гравий из-под колес машины, карабкающейся в гору, я с содроганием думал о предстоящих полетах.