Земля и небо. Записки авиаконструктора

– Вы преступный тип, вас нужно судить, – в то время как ответчик вынужден был, соблюдая субординацию, отбиваться деликатно:

– Ничего преступного здесь нет, это вина не моя, а такого-то.

Однажды, стоя на стремянке возле самолета, Яковлев увидел в дверях выходящего конструктора Леканова и крикнул:

– Эй, Леканов!

Полуобернувшись и подняв брови, Юра с достоинством ответил:

– Pourquoi,(4*) «эй»?

Получив изящный, но твердый отпор, АэС заметно стушевался.

Если не считать некоторой грубости, АэС своей энергией и непреклонной волей, повседневной требовательностью и интересом к делу, практичностью и оперативным решением возникавших вопросов действительно завоевал у своих сотрудников огромный авторитет. Во время его ежедневных обходов каждый человек мог набраться смелости и обратиться к нему с любым вопросом, включая личные. Если АэС с ходу сам решить какой-то вопрос не мог, он тут же вызывал на место того или иного человека, от которого зависело решение дела. Вопрос решался немедленно и исчерпывающе. Если же вопрос бывал неправомочен или демагогичен, человеку, обратившемуся с ним, давался должный отпор. Это было платой за риск.

Требуя от всех и во всем подтянутости, дисциплины и порядка, сам АэС пользовался привилегией приходить часа на два позже других, правда, уезжал обычно тоже попозже. Такое поведение имело для пользы дела определенную выгоду: начальники, не решаясь уходить раньше АэСа, оставались сверхурочно и удерживали подчиненных. В результате рабочий день автоматически увеличивался у всех. Когда же на производстве возникала заминка, сам Яковлев подходил к тому работнику, от которого зависел ход работ, и, порасспросив о том, о другом, бросал реплику:

– Задержитесь сегодня часиков до десяти, а если поработаете до двенадцати, ничего с вами не случится.

Излюбленным приемом форсирования работы была его игра на самолюбии.

Сложнейшая работа по ручной выколотке и сборке капотов двухмоторного самолета поручалась двум лучшим медникам: пожилому опытному Морозову и молодому способному Антипову. АэС регулярно наведывался к ним, говоря улыбающемуся белозубому Морозову:

– А у Леши Антипова дело-то побыстрее идет.

Улыбка сразу угасала, а стук молотка усиливался.

Подойдя к щеголеватому Антипову, работавшему в излюбленной косоворотке и наглаженных брюках, говорил:

– А у Морозова-то чище получается.

Сверкнув глазами, Леша принимался сопеть и быстрей колотить молотком.

Или еще: приблизившись к столу какого-нибудь конструктора и поговорив о работе, спрашивал:

– Когда закончите?

Конструктор, не подумав, называл срок.

АэС запоминал, никогда ничего не записывая, и к названному сроку подходил снова.

– Как, вы еще не закончили?

Опрометчивый конструктор, растерявшись, опять называл срок и снова невыполнимый.

АэС испытывал удовольствие, когда вновь подойдя к незадачливому человеку, с наигранным удивлением спрашивал:

– Вы все еще возитесь с этим делом?

Смущенный конструктор готов был провалиться сквозь паркет.

АэС так натренировал свою память, что стоило ему увидеть како- го-либо человека, как моментально в его сознании всплывала ассоциация, связанная с этим человеком и его работой. Обычно в таких случаях он начинал разговор со слов:

– Вы тогда обещали сделать то-то, а оказывается…

Или:

– Вы обещали сделать это тогда-то, а до сих пор…

– Как вы могли так ошибиться, когда на деле это выглядит так…

Если человек оказывался несостоятельным, АэС переставал с ним

общаться надолго или навсегда.

Если разгон предстоял серьезный, с оргвыводами, он обставлял его основательно, привлекая представителей общественных организаций.

Яковлев сам многословия не любил и не терпел его у других. Обрывал болтовню, не подкрепленную фактами. Сам всегда оперировал только неоспоримыми, неопровержимыми фактами, зачастую незначительными. Тот, кому они вменялись в вину, бывал вынужден их признать. Тогда он переходил в наступление:

– Как вы могли это допустить?

Оплошавший работник попадал под перекрестный огонь вопросов присутствующих и с уроном уносил ноги.

Верный способ сбить спесь он выработал такой. Если иной не в меру ретивый человек обращается к нему с жалобой на кого-то и начинает так: «Александр Сергеевич, давно такой-то обещал сделать то-то, а до сих пор…», Яковлев перебивал:

– Вот вы обвиняете других, а сами даже своих ботинок не можете почистить.

Или:

– Вы что, в курятнике спите? Только посмотрите на него – весь в пуху.

Сам АэС тщательно следил за своей внешностью, однако со своей густой черной щетиной справлялся с трудом. Не успеет утром побриться, как уже к вечеру лицо отливает синевой. А ведь «наверх» вызывают зачастую именно вечером…

Выход он нашел, устроив парикмахерскую на территории завода. Когда АэС усаживался бриться, никто в парикмахерскую не входил – заглянут и ходу.