Земля, и всё остальное — по списку

— …локальное искривление… не останавливайся… — слышал он угасающий крик инженера.

Аксель на секунду ослеп, а когда способность видеть вернулась, он узрел перед собой Тварь во всей ее ужасающей красе. Она была огромна, вдвое выше человека. Большие фасеточные глаза, блестящие хитиновые створки-чехлы, прикрывающие знаменитый рот рцунтрука, полный острейших зубов, отвратительно шевелящиеся вокруг псевдожвала, карикатурное подобие человеческих рук. Рцунтрук двинулся к Акселю и Гордон закрыл глаза, не в силах совладать с охватившим его ужасом. Почти теряя сознание, он инстинктивно пятился назад, прочь от неумолимо подступающей смерти и в это мгновение некто грубо выдрал его из мира рцунтрука. Аксель больно грохнулся о землю, следом с шумом свалился этот некто. Он приподнял Гордона за куртку и Аксель услышал голос инженера: — Ты жив, жив? Если жив, посмотри на меня. Черт тебя дери, открывай глаза, Гордон, покажи, что ты жив.

Акселю ничего не оставалось, как посмотреть на инженера. Инженер, перемазанный коричневой, дурно пахнущей кровью, сипел, тряся глупо моргающего Акселя: — Новичок ты хренов, Гордон, новичкам везёт… Да ты понимаешь, что сотворил? Нет?! Поверь, скоро о тебе будут легенды складывать! Дважды встретиться с тварью и уцелеть!

— О ч’аа не думай, — продолжал инженер, — Он там остался, но он вернётся. Я же тебе кричал: «локальное искривление пространства». Ловушка твари… не доходит? Затягивает к себе, жертва останавливается и проваливается… Как муравьиный лев, только не в песке, а в складке пространства… Понял?.. Нет?! Ну и черт с тобой, Аксель Гордон… Живи, живи, Гордон, живи долго…

По берегу к ним бежали люди.

Имя рек

Имя рекам дано было следующее: Дуновение, Призрак и Мятный поток. Дано было имя рекам во благовремение. То есть в благоприятный для именования срок. Не раньше, но и не позже. Дано было имя рекам грозное, и имя рекам дано было доброе, и имя рекам дано было разное. И всякая река, которая встречалась им на пути, была ими наименована, и не нашлось ни единой протоки, и ни ручья единого, оставшегося ими не названным. Затем сели они в свои корабли, и отправились дальше, ушли навсегда, ушли на восток, твёрдой дланью правя на восходящее солнце. Мир опустел, и наречённое было потеряно…

В управлении грузоперевозками всегда было шумно и многолюдно. Хлопали двери, по коридорам суетливо бегали взмыленные снабженцы, размахивая мятыми нарядами и жёваными пухлыми портфелями; в комнате отдыха шумели пилоты, свободные от смены, резервные экипажи разбавляли скуку ожидания игрой в карты, нарды, домино, просмотром развлекательных программ по стерео-TV и разглядыванием знойных красоток на разворотах прошлогодних «мужских» глянцевых журналов. Сосредоточенные чиновницы из отделов штатного комплектования и организации контейнерных перевозок, в безукоризненно сидящих чёрных форменных костюмах, подчёркнутых белыми блузами с аккуратными чёрными галстучками уголком, поспешно уступали дорогу напористым снабженцам и шли дальше, недовольно цокая каблуками неуставных туфлей. Иногда в коридорах управления возникали начальники. В сопровождении свиты заместителей и референтов, они проплывали мимо, наподобие редким кометам, осенённым разной длины хвостами и исчезали в лифтовых кабинах или в чьих-либо кабинетах. При их появлении необъяснимым образом наступала тишина, пропадавшая сразу после того, как начальники уходили.

…Подчиняясь напряжённо-безостановочному производственному ритму, контора жила в унисон с космодромом напряжённой, круглосуточной работой.

Расписавшись на последнем формуляре, Геннадий Сизов получил от служащего Отдела контроля движением полётное задание, штурманскую карту, координаты створов ВП-разгона и путевой лист, который ему пришлось заполнить под пристальным взглядом въедливого инспектора.