Земля ягуара

Мирослав наскоро обмыл в ручье лицо и плечи, накрутил на бедра самодельную повязку и стал присматривать подходящий стволик. Он выгнул дугой одно деревце, помял в пальцах кору другого и наконец остановил внимание на смолистом звенящем стволике с шапкой листьев на самой маковке.

Мирослав захрипел, выдернул из земли белесые черви корней, переломил ствол у основания, оторвал вершки и со свистом рассек воздух получившимся шестом. Теперь надо бы обточить концы о камень, на костерке обжечь, а потом хоть на медведя, хоть на человека.

Воин замер. Шестым или седьмым чувством он уловил присутствие чужой недоброй воли. Крутанув палку, Мирослав пристроил ее вдоль руки, как показывал когда-то щуплый узкоглазый мастер, и огляделся. Ни души.

«Заметил? – мелькнуло в голове у притаившегося в кустах мускулистого человека с окладистой бородой. – Вроде нет, смотрит в другую сторону. Но что-то его встревожило!»

Чем дольше он смотрел на рельефно перекатывающиеся под кожей мускулы, спокойную повадку и уверенные движения русича, тем меньше ему нравилась собственная затея. Но делать нечего, сам напросился.

Мирослав не видел врага, но чуял, что тот совсем рядом. Он покрепче перехватил палку за середину, чтобы метнуть ее на манер дротика либо отбить копье или камень. Он был уверен в том, что это будет не пуля. Его чуткие ноздри не улавливали характерного запаха тлеющего фитиля.

Из кустов, торчащих на той стороне ручья, медленно поднимался человек. Он высился, рос. Разворачивались холмистые плечи, могучие руки с пудовыми кулаками. Раздвигая молодую поросль, бугрились мускулами мощные кривоватые ноги.

Мирослав опешил. Таких крепких батыров он видел только в заволжских степях да в стане крымского хана, но те были низкорослые, приплюснутые к земле весом собственных мускулов. Нарочито неторопливо детина спустился к ручью, перешагнул узкий поток и остановился перед Мирославом на таком расстоянии, чтобы его нельзя было достать одним движением шеста.

– Ну что, пришло твое время?!

Мирослав чуть растянул в улыбке тонкие губы. Он слышал немало подобных слов, а до сих пор жив.

– Сейчас я тебя!.. – проговорил детина и осекся, понял, что такими дешевыми приемами человека, стоящего перед ним, не напугать.

Говорить было больше не о чем, да и незачем. Обоим было понятно, что живым с этой поляны уйдет только один.

Гигант сбросил плотную дорожную накидку, спокойно, без картинных рывков и широких взмахов достал из ножен короткую саблю. По многочисленным разводам на кривом лезвии брызнули капельки света. Дамасская сталь!

Мирослав выставил вперед тонкий конец шеста и перенес вес на ногу, отставленную назад. Такая сабля легко перерубит его тростинку, поэтому встречать врага надо тычками.

Мирослав не хотел начинать первым. Покрепче утвердившись на ногах, он ждал, когда гигант кинется в атаку. Но и тот не спешил. Забирая вправо, батыр обходил русича по дуге, с каждым шагом приближаясь на вершок. Самого движения вперед было не видно, но Мирослав знал, что это именно так. Сейчас он нападет.

Со стремительностью, удивительной для такого большого человека, гигант качнулся вперед и выбросил руку в глубоком выпаде. Мирослав сделал полшага в сторону и стукнул кончиком шеста по пальцам, сжатым на эфесе. Детина отскочил как ужаленный, остановился, поймал равновесие и снова двинулся по кругу. Еще выпад, свист, треск. Шест Мирослава стал на пару вершков короче.

Отскок. Новая атака.

Палка, описав хитрую восьмерку, взъерошила гриву гиганта. Лезвие сабли чиркнуло по тому месту, где только что была нога русича. Хитрый финт, удар. Комель палки врезался в солнечное сплетение, на секунду сбив дыхание монгола. Противники отскочили друг от друга и замерли, напряженно ловя движение врага.

Гигант бросился вперед. Целя в ноги, он проскочил под ударом шеста, проехался на заду и снова оказался на ногах. Не оборачиваясь, детина дернулся в сторону, пропуская над темной головой размочаленный кончик шеста, выбросил ногу, целя в колено, но не попал. Обтекая его огромный сапог, русич ударил сам и улыбнулся уголками губ, когда услышал глухой стук и хаканье, с которым противник принял на ребра секущий удар и еще один, уже по плечу. Бугристая рука монгола дернулась, повисла плетью, тут же вскинулась, но двигалась с чуть меньшим проворством.

Человек в плаще оторвал глаз от подзорной трубы. Происходящее ему нравилось все меньше. Склонившись, он достал из мешка резное деревянное ложе и изогнутую металлическую дугу, соединил их, извлек на свет божий толстую витую тетиву из воловьих жил и накинул ее на специальные петли. Потом владелец плаща продел ногу в упорную скобу и потянул. Щелкнула на взводе поворотная гайка, сцепившись со спусковым рычагом. Толстая стрела с густым оперением легла в костяную канавку ствола.

Он поднял арбалет, пристроив длинную рукоять под мышкой, и прицелился.

Сабля прошла вскользь, срезая с порядком укоротившегося шеста тонкую стружку. Мирослав отшатнулся, качнулся обратно и ударил ногой в бок гиганта, добавил палкой и услышал знакомое хеканье.