Земля имеет форму репы (сборник)

«Как я выгляжу со стороны?» — спросил он мысленно. «Ты выглядишь хорошо, — ответил ему лев Альваро издалека. — Ночью мы покидаем Аструйну. В цирке такой закон — не можешь повторить рекордный трюк — уходи. Мы пойдем в город Херсонабад… Яша, сохраняй форму. Мы всегда с тобой».

Яшка сделал двойное сальто с разбега.

Галина стояла, вытаращив глаза. Длинные ресницы ее мелко-мелко дрожали. Она подошла к Яшке поближе и сказала художественно:

— Яша, я подумала и решила тебе посоветовать влюбиться в меня. Это ничего, что я выше…

— Извини, — сказал Яшка Кошкин. — Мне теперь некогда. Мне теперь нужно много работать. Нужно собрать гербарий из сорняков, выучить азбуку Морзе, английский язык и дифференциальные уравнения.

Турнир в королевстве Фиофигас

Сказка в стиле «люсиль»

Могу поклясться, что во всех волшебных щах наличествует недосол.

Пифологий из Фио

Чем бы дитя ни тешилось

Уважаемый среднешкольник, я открываю занавес…[4]

В королевстве Фиофигас принц Филофей перестал есть.

Принесли повара Филофею еду королевскую в красивой фарфоровой посуде. Сказали: «Принц, кушать подано». Принц понюхал и отвернулся.

Обиделись повара. Еще бы — они со всей душой, со всем уменьем и тщательностью, а Филофей нос воротит, словно они ему не консоме люсиль подают, а штукатурку с опилками.

Побежали повара к королю жаловаться, а короля нет — отлучился во Францию по делам мармеладного производства. Всякое королевство от своей работы живет: в одном производят сандалии, в другом горшки, в королевстве Фиофигас — мармелад.

Побежали повара к королеве.

Королева, ничего не скажешь плохого, — упитанная, вежливая. Играла она в своих покоях Шуберта на рояле. А как доиграла, повара ей свою обиду и выложили, мол, и мороженое не ест, и компот вишневый не пьет, и гоголем-моголем брезгает…

— Или пусть объяснится, или пусть извинится, — говорят повара. — Мы за качество отвечаем.

Королева подняла розовые пальцы к вискам, голубые глаза закатила — у нее такая привычка была:

— Заболел… Расхворался… Умрет!

Вбежала королева в трапезную:

— Ах, дитя! Что за мода не есть? Ты меня убиваешь.

Филофей посмотрел на нее с грустью:

— Мама королева, это вы себя убиваете. Вот книги и трактаты, в коих сказано, что королевская пища вредна. Просвещенные умы сейчас питаются иначе. Исключительно по часам и минутам. Раздельно белками и углеводами.

— А вкусненькое?

— Вкусненькое, мама, надо забыть. От него вред — пережог организма. Прикажите, пожалуйста, подать мне продукты питания по этим схемам и диаграммам.

— А для души, сын?

— Для души — надежда.

Главная фрейлина — наперсница и советница — прошептала королеве на ухо:

— Радуйтесь, что не курит. Сейчас принцы с пятого класса к табаку тянутся. Сударыня, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не табаком.

И велено было подать Филофею, принцу, все по схемам и диаграммам: репу, капусту, редиску, крапиву, лист смородиновый, калган, портулак, сельдерей, томаты, каперсы, баклажаны, лимонник дальневосточный, кольраби, оливки, одуванчики и тому подобное.

Средние школьники принцев не уважают, — это доказано. Смешно им — ПРИНЦЫ! — гоняй, казалось бы, по футбольному полю, пока мяч и голова не станут квадратными, так нет, моду взяли — чуть что, женятся на принцессах. Слабаки! Дезертиры! Бананы!..

Средние школьницы к принцам относятся с пониманием. Они вообще — умны. Настолько умны, что догадываются, каким путем счастливые принцы превращаются в несчастливых королей, страдающих одышкой и ревматизмом. Но молчат. Это умно. А повзрослев, забывают — это тоже умно…

Однако же — «Помни!»[5]

Назвав книгу так красиво, Пифологий стремится особо выделить тот факт, что мудрость принадлежит всем, как природа, но, и обращаться с нею надо бережно, иначе в самой ее сути что-то сдвинется и мудрость станет глупостью.

По возвращении из Франции король Филогерц сунулся на кухню, чтобы съесть бутерброд. Повара у окон сидят угрюмые, без колпаков, глаза в одну точку. Когда у поваров глаза в одну точку, они либо спят, либо решили все бросить и податься в матросы. Поварята с пунцовыми ушами нарезают вместо лососины и ветчины на разделочных досках брюкву и морковку ломтиками и говорят, что принц Филофей — теперь не поймешь — то ли шибко умен, то ли вовсе глуп, а жаль — он хоть и хилый принц, но безвредный.

Дрогнуло у короля сердце, заныло — «Заболел!» — сын как-никак. Побежал король к принцу в апартамент. А принц в трапезной на столе сидит дубовом, старинном, еще дедушкой купленном, и, поглядывая на часы, жует морковь.

Растерялся король.

— Как сидишь? — спрашивает.

— В позе «Лотоса», — отвечает принц и садится в другую позу — «Ужаленный лев». И жует по схеме уже не морковь, а молодой сельдерей с крапивой и улыбается — в этой позе улыбаться должно.

— И не стыдно тебе? — сказал король. — Ты техникум закончил королевского мармеладного производства. Над тобой смеются… А мне обидно. Ты понимаешь — обидно мне. Склады и пакгаузы мармеладом затоварены, а ты? Глаза бы мои на тебя не глядели.