Земля Ханаанская. Родина иудаизма и христианства

Когда погиб Калигула, убийцы разыскали его дядю Клавдия и тайком срочно провозгласили его императором. Клавдий был сыном Антония, ко­торый когда-то покровительствовал Ироду Агриппе. Так что еврейский царь оказался в таких же дружеских отношениях с новым императором, как и с прежним. Кроме того, Клавдий вел уеди­ненную жизнь и понятия не имел, как вести об­щественные дела, а ловкий Агриппа помогал ему советами преодолеть первые трудности. Поэтому благодарный Клавдий сделал его царем всех об­ластей, которыми когда-то правил Ирод.

В последний раз Иудея имела хотя бы види­мость независимости и величия и за короткое вре­мя достигла вершины процветания, оказавшись в материальном отношении в самом лучшем поло­жении со времен Соломона, то есть за прошед­шую с тех пор тысячу лет.

Ирод Агриппа I тщательно придерживался всех догматов иудаизма в надежде, что евреи за­будут, что только благодаря своей бабке он стал Маккавеем. Евреи симпатизировали ему больше, чем его бабке, возможно за заслуги Агриппы во времена Калигулы. Во всяком случае, когда во время Пасхи Ирод Агриппа переживал, что он не еврей по рождению, зрители, проливая слезы умиления, обязаны были выкрикивать, что он на­стоящий еврей и является для них братом.

Он продемонстрировал свой еврейский пыл тем, что принял меры против людей, поверивших в мессианскую роль Иисуса и этим оскорблявших духовенство и консерваторов и вредивших отно­шениям с Римом. Он казнил Якова, одного из первых последователей Иисуса, а другого, Петра, посадил пока в тюрьму.

Но в 44 г., после двух с небольшим лет прав­ления, Ирод Агриппа неожиданно умер, предпо­ложительно от сердечного приступа, во время игр, устроенных в честь императора Клавдия. Его смерть оказалась ни с чем не сравнимым ударом для евреев. Проживи он еще лет двадцать, что было вполне реально, его способность утихомири­вать и евреев, и римлян могла бы сохранить мир между ними. Оказалось, что он умер, оставив сына-подростка, которому Клавдий не смог дове­рить управление беспокойной Иудеей. Она опять перешла под власть римских прокураторов, и пе­риод, когда все могло решиться по-хорошему, кончился навсегда.

Павел

Если смерть Ирода Агриппы I оказалась пово­ротной точкой для евреев, то совсем другого рода поворотная точка обозначилась вскоре для новой еврейской секты христиан, той, которой предсто­яло указать путь к победе, которую нехристиане едва ли могли представить себе в те времена.

Саул, когда-то преследовавший христиан, а потом обратившийся в их веру и вернувшийся в Тарсис, объявился снова и примерно в 46 г. при­был в Антиохию. Христиане там были влиятель­нее, чем где бы то ни было за пределами Иудеи и уже начали подумывать, как бы послать своих миссионеров в другие еврейские общины гречес­ких городов. Именно Саул, сначала вместе с ком­паньоном по имени Варнава, а позднее в одино­честве выполнял это задание.

За три странствия Саул побывал на Кипре, через Малую Азию добрался до Македонии и Греции. Повсюду он находил еврейские общины и синагоги, в которых читал проповеди о смерти и воскресении Иисуса, о втором пришествии и не­избежном конце света. Но почти везде евреи от­неслись к этому учению враждебно. Иисус не стал для них воплощением идеи о Мессии.

Саул, выросший в греческом городе, давно уже понял, что если его не будут слушать евреи, то услышат язычники. Классическая греческая культура пребывала в упадке, их уже не удовлет­воряли старые боги и ритуалы. Новые верования с востока, более мистические и обещающие жизнь после смерти, привлекали греков. В результате обряды в честь таких восточных богов, как еги­петская Изида или малоазиатская Кибела, стали любимыми для всей империи.

Иудаизм тоже находил своих приверженцев, и было на удивление много случаев обращения в эту религию. В действительности их могло быть и больше, но евреи настаивали на обрезании каж­дого вновь обращенного лица мужского пола. Эта процедура многих раздражала, была болезнен­ной, и только истинный верующий мог перейти в иудаизм на таких условиях. Потому большинство обращенных составляли женщины. Однако и это служило поставленной цели, ибо дети, рожден­ные еврейкой, считались евреями, и мальчики в младенческом возрасте должны были подверг­нуться обрезанию и быть евреями по крови. Вто­рая трудность обращения в иудаизм заключалась в том, что евреи были как представителями рели­гии, так и представителями нации. Обращенные евреи обнаруживали, что средоточием их патри­отизма, как и религии, должен быть Иерусалим­ский храм, поэтому переход в эту веру содержал в себе более чем намек на государственную изме­ну Риму.

Саул, видимо, осознавал эти трудности. Мес­сианство было для него делом всеобщим, а не только евреев. Вера в Иисуса не требовала (на его взгляд) принятия политических и нацио­нальных устремлений иудаизма. Обрезание он считал устаревшим ритуалом и твердо верил, что «...тот Иудей, кто внутренне таков, и то обреза­ние, которое в сердце, по духу, а не по букве...» (Римлянам, 2:29).