Земля матерей

«Диснейленд». Летний отпуск 2020 года. Раз в несколько лет они собирались всей большой семьей, с разных полушарий, со свояченицей Тайлой, сестрой Девона, профессором математики, и ее мужем Эриком, инженером-программистом, чтобы Майлс общался со своими американскими кузенами, долговязым придурковатым Джеем, старшим, за которым Майлс неотступно ходил как щенок, и десятилетними близнецами Золей и Софией, великодушно терпевшими Майлса и позволявшими ему обыгрывать их в видеоигры. Билли также должна была приехать, но в самый последний момент отказалась, а может быть, изначально не собиралась. Это так в ее духе. Со своими родственниками она встречалась всего-то раза два. На их свадьбе. На Рождество в Йобурге два года спустя.

Воспоминания кристаллизуются вокруг тех мгновений, когда можно было повернуть назад. Например, когда она стояла в бесконечной очереди на паспортный контроль в аэропорту Хартсфилд-Джэксон. Коул прилетела одна, поскольку Девон вылетел первым за неделю до этого. Она успела забыть, какой изнурительно долгий перелет из Йоханнесбурга в Атланту, с каким подозрением встречают иностранцев сотрудники иммиграционной службы.

– Я вижу, у вас виза на посещение супруга. А где ваш муж? – спросил мужчина в форме, оглядывая их с ног до головы, измученных дорогой и сменой часовых поясов, восьмилетний Майлс умирает со стыда, без рубашки, укутанный в выданный в самолете плед, поскольку его укачало и вырвало на одежду и на запасную одежду, которую Коул захватила как раз на такой случай.

– На конференции в Вашингтоне. Он специалист по биомедицине. – В надежде произвести этим впечатление.

– А вы?

– Рекламный художник. Оформление витрин, редакционная работа в журналах. Не чистое искусство. – Коул шутила, что многие любят преувеличивать собственную значимость, в то время как она довольствуется тем, что есть. Ее частенько спрашивали: «И этим можно зарабатывать на жизнь?», на что она елейным голосом отвечала: «Как вы полагаете, почему я вышла замуж за инженера? Кто-то же должен оплачивать мое глупое увлечение» и закатывала глаза на Девона, потому что за некоторые заказы получала вдвое больше его месячного оклада. Но ее работа не была постоянной и не имела практической ценности, в отличие от искусственных пищеводов, помогающих дышать новорожденным младенцам.

– Да, но это не искусство, – возражал Дев, и в этом крылась одна из бесконечного множества причин, почему Коул его любила. Помимо решения мировых проблем.

Они познакомились на лекциях о гравитационных волнах в планетарии Университета Уитса в августе 2005 года, в самый разгар невыносимо холодной йоханнесбургской зимы. Девон был неуклюжим аспирантом (биоинформатика: расшифровка последовательностей РНК малярии, в Южной Африке по гранту от крупного фонда), а она оказалась той, кто изготовил шутливую модель вселенной из пряжи, единственную из представленных на выставке, которая привлекла его внимание.

На самом деле они уже несколько недель до этого болтали в «Твиттере», когда это еще была площадка для общения с интересными и остроумными незнакомцами и можно было даже встречаться с ними, чтобы выпить чашку кофе или чего-нибудь покрепче, или пригласить их на какую-нибудь заумную лекцию, оформлением которой она занималась. Потом можно было отправиться посидеть в ее любимом баре в Паркхерсте и настолько забыться в увлекательной беседе, что происходило немыслимое и их выставляли на улицу, поскольку заведение уже закрывалось.

Вскоре они стали жить вместе, меньше чем через полгода, поскольку у Коул истек срок аренды, а Девон снимал квартиру в Браамфонтейне, классную, с панорамным видом на город, но также очень шумную из-за студентов и золотой молодежи. Но в любом случае все это было временным, потому что Девон собирался после окончания аспирантуры вернуться в Штаты, а может быть, она приедет к нему в гости? Что она и сделала, и они приложили все силы, но ей не разрешили работать, а Коул не могла сидеть на диване без дела целый день, поэтому они расстались, она вернулась домой, и это был сущий ад. Но через шестнадцать долгих и ужасных месяцев Девон нашел способ вернуться – работа в компании по производству медицинской аппаратуры, которая платила в рандах, к несчастью, но поддерживала все его начинания.

Коул не собиралась объяснять все это сотруднику иммиграционной службы.

– Гм. – Сотрудник оторвал взгляд от их зеленых южно-африканских паспортов, «зеленых мамб», как их называла ее лучшая подруга Келетсо, потому что они кусают огромными визовыми сборами за посещение всех тех стран, куда не пускают их обладателей. – И после окончания отпуска вы возвращаетесь в Южную Африку?