Земля медузы (СИ)

— Рокуроккуби, — Василий Иванович произнёс это слово на японский манер. — Моя мать о них рассказывала. Одну даже видела в детстве. Обычно они не опасны. Могут подглядывать в окна и через заборы. Но некоторые пьют человеческую кровь.

— Ч-чего?..

Некоторое время в помещении царила тишина. Родион шагнул в комнату.

— То есть… вы знали об этих чудовищах? Почему Тамара стала… одним из них? А этот… Я думал, обычный алконавт. Оказалось — ходячий кусок тухлятины.

— Нуппеппо, — произнёс фельдшер ещё одно загадочное японское слово. — Он точно не опасен. По древним поверьям, кто поест его гнилой плоти, получит бессмертие. Но проверять я бы не советовал.

— Кто они? Эти твари…

— Японцы называют их ёкаи. Но легенды о них ходили на островах задолго до японцев. Может, и до айнов. Так рассказывала мне мать. Ёкай — не физическое существо. Что-то вроде энергии. Живая стихия. Она есть во всём. Но особенно много её там, где идут какие-нибудь мощные процессы. Тут, под нами, сам знаешь, стык литосферных плит. Землетрясения, вулканы. Подземные ёкаи очень сильны. Здесь они вышли на поверхность. Им надо где-то жить. Они селятся не только в предметах, но и в живых существах. Живое даже предпочтительнее… Его легче переделать под себя.

Фельдшер отвернулся от окна, шагнул к Родиону и размотал грязный бинт на руке. Вместо левой ладони у него был пучок тонких тёмно-лиловых щупалец. Они шевелились, сокращались, живя собственной кошмарной жизнью.

— Господи… что это… — прошептал Родион.

— Считай, что это пластическая операция, — ответил Василий Иванович. — У ёкаев своё понятие о красоте и удобстве. Тот, который поселился во мне… — фельдшер склонил голову, словно прислушиваясь, — говорит: то, что люди считают уродством, просто другое измерение красоты.

— Как такое возможно? — всё так же шёпотом спросил Родион. Голосовые связки отказывали.

— Мирное соседство. Иногда телом управляю я. Иногда он. Главное — не спорить, не мешать… Шторм идёт, — повторил фельдшер. — Ёкаи готовятся праздновать. Они любят шторма, землетрясения, извержения. Торжество стихии.

— Почему вы не уехали тогда, два года назад, когда всё это началось?

— А куда мне ехать? В моей жизни нет смысла. Когда-то я ненавидел этот остров, мечтал о другой жизни… Потом смирился.

— В чём смысл существования ёкаев?

— Я не могу выразить, — помолчав, сказал фельдшер. — У людей нет подходящих слов. Нет понятийных категорий. Это не осмыслить интеллектом. Я могу только ощущать. Ты тоже скоро ощутишь. И сам всё узнаешь.

Родион с усилием сглотнул. Сквозь вязкий ужас настойчиво пробивалось новое чувство: жгучий протест и отчаянная злоба — на несчастное и проклятое место, когда-то служившее ему домом, на неведомых существ, на себя самого.

— Ощущайте тут сами всё это дерьмо. Я ухожу. У меня есть цель. Я хочу начать всё сначала.

Родион решительно отвернулся и шагнул к двери, но некое движение, едва замеченное краем глаза, заставило его обернуться — как раз вовремя, чтобы успеть отшатнуться от протянувшихся к нему остроконечных щупалец, росших из руки фельдшера.

— Ты уже почти один из нас. Не сопротивляйся. Людские цели глупы и мелочны, они нас раздражают. Тех, кто нас раздражает, мы убиваем, — произнёс фельдшер уже нечеловеческим, скрежещущим голосом, полностью лишённым интонаций.

Родион схватил табуретку и со всей силы швырнул в то, что раньше было Василием Ивановичем. Выбежал за дверь приёмного кабинета, захлопнул её и придвинул к ней тумбочку, стоявшую в прихожей. Когда выбегал из дома, услышал, как где-то разбилось стекло.

Он что было духу бежал по «централке», но теперь это было не паническое бегство в никуда, а целенаправленное движение. Родион намеревался забрать свою сумку из квартиры отцовского сослуживца. Там были документы, деньги, банковские карты. А потом… Родион понимал, что вероятнее всего не сыщет в посёлке ни единого человека, который согласится подвезти его до «центра» даже за очень крупную сумму. Все люди давно покинули это место. Оставались лишь те, кто людьми уже не был. Значит, надо уходить пешком. Но прежде попробовать сунуться в военную часть. Дисциплина, приказы, связь с материком. Хоть какие-то цели и задачи. Может, там ещё были люди.

Шторм надвигался на посёлок с востока, на сутки раньше, чем обещали прогнозы. Полнеба уже сожрала кипучая тьма туч. От порывов холодного ветра перехватывало дыхание. Вдалеке грохотал гром — гулкие эти звуки были странно повторяющимися, равномерными, будто на горизонте бил космических размеров молот. Спрятаться где-то, переждать? Родион чувствовал, как из окон «заброшек» за ним следят. Он был здесь чужеродным элементом — тем, что следовало либо перестроить под себя, либо уничтожить.