Земля мертвых

Это были жуткие портреты в красных и светло-коричневых тонах, лица, раздираемые безумным воплем или саркастическим смехом (определить невозможно), с доходящими до ушей уголками губ – в точности как на изуродованном лице Нины.

– Они тоже из серии «Pinturas negras»? – спросил он, взяв одну ксерокопию: изображение мужчины с изможденным лицом и скованными цепями запястьями.

– Нет, их называют красными, «Pinturas rojas». Это маленькие живописные полотна, обнаруженные несколько лет назад и приписываемые Гойе. Каторжник, ведьма, умирающий. По всей очевидности, в них Гойя обратился к самым чудовищным воспоминаниям.

– Где находятся эти произведения?

– В Мадриде, в музее одного фонда. Он принадлежит меценату, который приобрел эту серию за баснословные деньги. У меня есть адрес. Я уверена, что убийца проводил там долгие часы… Возможно даже, что он испанец…

Корсо ушам своим не верил: находка Барби представляла собой третий интересный след. Тем более что теперь предметом их особого внимания был возможный «любовник-художник». Все это могло быть как-то связано.

– Займемся этим завтра, – заключил он. – Надо понять, что́ эти лица представляют на самом деле. Их символическое значение, их глубинный смысл…

– А как насчет фонда?

– Выйди на офицера французской группы взаимодействия в Мадриде.

– Ты не хочешь, чтобы мы сами сгоняли туда?

– Нет. Наши первоочередные задачи здесь.

Барби собрала отпечатки и сунула папку ему в руки:

– Ошибаешься. Убийца подпитывает свое безумие этими картинами. Именно они составляют ядро всей истории.

– Я же сказал тебе связаться с нашим человеком в Мадриде.

Барби сердито кивнула. Как все маленькие гении, она была обидчива, что для сыщика является серьезным недостатком.

Она уже выходила, когда Корсо окликнул ее:

– Есть минутка?

– Шутишь, что ли? Ты только что выдал нам работу на три дня.

– Нет, я хотел сказать: может, хочешь пропустить стаканчик?

– О-ля-ля!

– В каком смысле?

– За семь лет верной и беспорочной службы ты дважды пригласил меня пропустить стаканчик. Первый раз, чтобы сообщить, что убираешь из группы одного человека. А второй – чтобы сказать, что женщина, которую я арестовала, повесилась в своей камере. Короче, это всегда недобрый знак.

Он попытался улыбнуться:

– Хочу попросить тебя об одной услуге.

– Ты решительно пугаешь меня.

18

– Свидетельство? О чем свидетельство?

– О нравственности. Характеристику, доказывающую, что я хороший отец.

Барби покачала головой, как делают, услышав смешную шутку. Они сидели за столиком в кафе на площади Дофина, вдали от мест, посещаемых сыскарями с острова Сите.

– А что?! – вызывающе рявкнул Корсо.

– Я спрашиваю себя, по правильному ли пути пошло твое дело о разводе…

– Потому что ты в этом хорошо разбираешься?

Он не был готов к беседам в духе Карины Жано.

– Тут весь вопрос в верно выбранном направлении. Какие документы ты на самом деле собираешься включить в свое досье?

– Свидетельские показания, наши с Тедди фотографии, запечатлевшие все, что мы с ним делали вместе… Кроме того, я еще думаю написать текст о том, как я понимаю воспитание. Как я представляю себе роль отца.

Барби сделала глоток колы-зеро. Стакан она держала двумя руками: казалось, ей хотелось насквозь проникнуться холодом ледяного напитка.

– У тебя друзья есть? – спросила она.

– Не очень много. Нет.

– А родственники?

– У меня есть Тедди.

– Ты успеваешь заходить к нему в школу? Заниматься с ним чем-то еще?

– Я делаю, что могу.

Барби улыбнулась, но лишь для того, чтобы смягчить дальнейшее:

– В общем, ты рассчитываешь представить только свидетельства коллег.

– Какая разница, откуда будут эти документы?

– Тогда почему не от преступников, которых ты арестовал за время своего отцовства?

– Я думал об этом.

Разумеется, он пошутил, однако сам счел бы законным предоставить слово своим недругам. Они оказались бы самыми разговорчивыми. Но все это продемонстрировало бы лишь его достоинства сыщика.

– Я могу говорить с тобой откровенно? – спросила Барби, сделав еще один ледяной глоток.

– Ты уже давно обходишься без моего разрешения.

– Когда я пришла в группу, Тедди было два года. По твоим рассказам я следила за тем, как он растет, и могу констатировать, до какой степени ты хороший отец. Во всяком случае, как ты сам говоришь, ты делаешь максимум того, что можешь.

– Но что? Ты вроде не договорила.

Девушка откинулась на стуле, как будто для того, чтобы собраться с силами.

– Оказавшись перед судьей, ты, со всеми своими боевыми заслугами полицейского супергероя и повадками отпетого хулигана, потерпишь неудачу.

– Я что, выгляжу хулиганом?

Барби спокойно продолжила:

– А уж что будут говорить друзья Эмилии, я даже не осмеливаюсь вообразить.

– Мне не в чем себя упрекнуть.

– Разумеется, не в чем, но – как бы тебе сказать – один твой вид все портит.

Корсо пытался проглотить пилюлю. Барби воспользовалась его замешательством, чтобы высказать все начистоту: