Земля надежды

— Я слышал, что вы — великие садовники, но я думал, вы в основном работаете с дворцовыми садами.

— Конечно, работаем, — сказала Эстер. — Вернее, работали, — поправилась она. — Но нам необходим собственный сад, чтобы готовить посадочный материал для дворцовых садов и парков. И мы всегда торговали растениями из наших питомников.

Он кивнул, прошел вдоль грядок по всей их длине, встал на колени и снова поднялся. Эстер заметила, что он запачкал землей свой серый костюм и даже не озаботился тем, чтобы стряхнуть ее. Она безошибочно различила в нем все признаки человека, потерявшего голову от любви к тюльпанам и привыкшего к тому, что его одежду содержат в чистоте другие.

— А какие редкие сорта у вас есть? — спросил он.

— Есть «Лак», есть тюльпан «Дак», есть тюльпаны «Агата» и «Виолетта».

Она замолчала, заметив на его лице выражение неподдельного энтузиазма.

— Я таких никогда не видел, — пробормотал он. — И они у вас здесь?

— Сюда, пожалуйста, — Эстер любезно повела его к дому.

Из дома выбежал Джонни, замешкался, увидев незнакомца, но тут же аккуратно поклонился. Ламберт улыбнулся ему.

— Мой пасынок, — сказала Эстер. — Джон Традескант.

— И ты тоже будешь садовником? — спросил Ламберт.

— Я уже садовник, — ответил Джонни. — Я собираюсь стать офицером кавалерии.

Эстер сдвинула брови в знак предупреждения, но посетитель достаточно любезно кивнул.

— Я сам немного в этом смыслю, — сказал он. — Я в кавалерии армии парламента.

— Так вы тот самый Джон Ламберт! — воскликнула Эстер и тут же покраснела, пожалев, что не хватило ума промолчать.

Она читала о таланте предводителя кавалерии, который, по слухам, был ровней принцу Руперту, но она никак не представляла его себе молодым человеком, улыбающимся весеннему солнцу и обожающим тюльпаны.

Он улыбнулся.

— Оставить для вас место среди моих офицеров, юноша?

Джонни вспыхнул и замялся.

— Дело в том…

— Он еще слишком молод, чтобы думать о таких вещах, — вмешалась Эстер. — А теперь о тюльпанах…

Джон Ламберт не двинулся с места.

— В чем дело? — мягко спросил он Джонни.

— Дело в том, что я служу королю, — серьезно ответил Джонни. — Моя семья, мы все всегда были садовниками в королевских дворцах, и нас пока еще не уволили. Поэтому я считаю, что я тоже на королевской службе, и я не могу, по чести, присоединиться к вам. Но спасибо за приглашение, сэр.

Ламберт улыбнулся.

— Возможно, к тому времени, когда ты подрастешь настолько, чтобы стать кавалеристом под моим командованием, страна объединится, и у нас будет только одна армия и одна кавалерия, и единственным выбором останется выбор лошади и цвета перьев на шляпе, — дипломатично предположил он. — И мы оба — и принц Руперт, и я будем счастливы служить под едиными знаменами.

Он выпрямился и поверх головы Джонни посмотрел на озабоченное лицо Эстер.

— Пожалуйста, не бойтесь, госпожа Традескант, — сказал он. — Я здесь для того, чтобы купить тюльпаны. У меня и в мыслях нет причинить вам малейшее беспокойство. Очень трудно сохранять верность и постоянство, а времена нынче тяжелые. Очень может быть, что вы снова будете работать в королевских садах, а я буду болтаться на королевской виселице. А может быть, я стану новым верховным судьей, а вы — мэром Лондона. Так что пока давайте посмотрим на тюльпаны.

Теплота его улыбки была неотразимой. Эстер улыбнулась в ответ и повела его к террасе, где в красивых керамических горшках росли отборные цветы. Согретые солнечным светом днем и укрытые в оранжерее ночью, эти тюльпаны расцвели несколько ранее своих собратьев на грядках, и на их лепестках уже проглядывал будущий цвет.

— А вот и наши редкости, — сказала она. — Вот зеленые попугайные тюльпаны, очень необычные.

Эстер указала на глубоко изрезанные бахромчатые края зеленоватых лепестков.

— А здесь «Адмирал Лифкен». У них бесподобно сложные цвета, может быть красный с белым, а может и красный с желтым. «Семпер Августус» тоже из этого вида, но превосходит все остальные разновидности по форме, у него самая идеальная для тюльпана форма и самый сложный цвет. Вот виолетты, у них никогда не знаешь, из какой луковицы какой получится цвет, они непредсказуемы, и очень трудно вывести устойчивый сорт. Они могут быть то бледными, как гроздь сирени, то настоящего глубокого фиолетового, переходящего в синий цвета. Как фиалки. Если вам захочется вывести свой собственный сорт…

Она взглянула на него и прочитала на его лице горячее желание.

— О да!

— Тогда на вашем месте я бы выбрала именно этот. Было бы чудесно, если бы вам удалось получить устойчивый глубокий фиолетовый цвет. Садовники были бы вам вечно благодарны. А здесь…

И она подвела его к выгороженному закутку на террасе, где в драгоценных горшках гордо высились тюльпаны.

— Здесь у нас «Семпер Августус». Мы полагаем, что это единственные семперы в Англии. Мой свекор купил их и один подарил королеве. Когда она покинула дворец, мой муж принес его обратно. Насколько мне известно, семперов нет больше ни у кого.