Земля надежды

— Тогда я оставлю сообщение вам, — жизнерадостно продолжил посланец. — Король желает его видеть. В Виндзоре.

— Его вызывает в Виндзор сам король? — не веря своим ушам, переспросила Эстер.

— Пусть едет, если хочет, — без всякого уважения в голосе сказал посыльный. — Король приказывает ему явиться, но, по мне, все равно, поедет он или нет. Я подчиняюсь полковнику Гаррисону, он охраняет короля. И он приказал мне передать господину Традесканту, что король хочет его видеть. Я это передал. И теперь удаляюсь.

Он дружески кивнул ей и пересек маленький мостик, ведущий к дороге, прежде чем она успела вымолвить хотя бы слово. Она проводила его взглядом — он деловито вышагивал по дороге к парому в Ламбете и скрылся из виду до того, как она закрыла дверь и пошла искать в саду Джона.

Он острым ножом подрезал розы, руки его были сплошь исцарапаны от этой работы.

— Почему ты не надеваешь перчатки? — раздраженно заметила Эстер.

Он усмехнулся.

— Да я всегда собираюсь это сделать, а потом принимаюсь за работу и думаю, что смогу сделать все и не поцарапаться. А потом я уже не хочу отвлекаться, идти, искать перчатки, затем царапаюсь до крови и думаю, что теперь-то и вовсе нет смысла их надевать.

— Ни за что не догадаешься, кто приходил.

— Согласен. Никогда не догадаюсь.

— Посыльный от короля, — сказала она, наблюдая за его реакцией.

Он замер, как старый охотник, заслышавший звук охотничьего рога.

— Король послал за мной?

Она кивнула.

— Чтобы ты служил ему в Виндзоре. Сказано было совершенно ясно, что ехать тебе не нужно, если не хочешь. У короля нет власти приказывать тебе, и ты не обязан подчиняться. Но посыльный передал тебе пожелание короля.

Джон аккуратно пробрался между розовыми кустами, выпутывая полу куртки, зацепившуюся за шипы, в мыслях он был уже в Виндзоре.

— Что же такое он может хотеть от меня?

Эстер пожала плечами:

— Надеюсь, он не ждет от тебя какого-нибудь безрассудного плана побега?

Он покачал головой:

— Конечно, нет. Но и в саду в это время года нет ничего такого, что могло бы его заинтересовать.

— Ты поедешь?

Он уже шел к дому, садовый нож заткнут за пояс, розы почти забыты.

— Разумеется, мне нужно ехать, — сказал он.

У них не было лошади. Просто не было денег, чтоб купить лошадь вместо той, на которой Джонни отправился в Колчестер и которую потом съели во время осады. Джон пошел пешком на паром в Ламбете и сел в лодку, направлявшуюся вверх по реке, в Виндзор.

Замок выглядел почти как раньше. Военный караул у входа, обычная суматоха и беготня, сопровождающие королевский двор. Но все странным образом уменьшилось в масштабе, все стало тише, ажиотаж приутих, как будто даже поварихи на кухне больше не верили в то, что готовят мясо для наместника Божьего на земле, а не для простого смертного.

Джон остановился перед скрещенными пиками караульных.

— Джон Традескант, — сказал он. — Король посылал за мной.

Пики поднялись.

— Он обедает, — сказал один из солдат.

Джон прошел через ворота, через внутренний двор и дальше, в большой холл.

На секунду ему показалось, что он сверхъестественным образом вновь переживает то, что уже когда-то видел. Королевский балдахин, слегка колеблющийся от сквозняка, тянувшего из открытых окон, был на месте. И под ним торжественно восседал король. Великолепное кресло стояло перед роскошным столом, тесно уставленным блюдами. Простолюдины, как и прежде, толпились на галерее, чтобы посмотреть, как обедает король. Камергер-привратник объявлял, что стол можно накрывать, камергер-стольник расстилал скатерть, смотритель буфетной раскладывал длинные ножи и ложки, расставлял солонки и деревянные подносы для мяса, смотритель винного погреба стоял за креслом с графином вина.

Но не было постоянного журчания смеха и остроумных шуток, никто не соперничал из-за взгляда короля. Рядом с ним не было пухленькой королевы в кудряшках, и не оказалось ни одного из знаменитых портретов и гобеленов, которые всегда развешивали там, куда он приезжал.

И сам Карл сильно изменился. Лицо его было испещрено складками, глубокими, точно шрамы, прочерченные разочарованием. Под глазами темнели мешки, лоб изборожден морщинами, волосы поредели, появилась заметная седина. Усы и борода были по-прежнему безукоризненно расчесаны, но цвет их побледнел — там, где раньше они были лоснящегося каштанового цвета, теперь проглядывали белые волоски.

Он взглянул в зал и увидел Джона. Но его привычная неуверенность в себе не позволила ему приветствовать дружеское лицо. Он всего лишь кивнул и еле заметным жестом показал, что Джону следует подождать.

Джон, при входе упавший на колено, поднялся и сел за стол.

— А чего это ты на колени встаешь? — критически спросил его сосед по столу.

Джон помедлил с ответом.

— Наверное, по привычке. А вы здесь не становитесь на колени в его присутствии?

— С чего бы это? Он — такой же человек, как и я.

— Времена меняются, — заметил Джон.

— Ты есть будешь? — спросил кто-то другой.