Земля надежды

Мой дорогой сын!

Я составил завещание, по которому Ковчег полностью остается тебе. Надеюсь, он принесет тебе много радости. Надеюсь, Малыш Джон получит его после тебя, как ты получаешь его от меня, и имя Традескантов всегда будет что-то значить для людей, любящих свои сады.

Если я уже умру, когда ты вернешься, оставляю тебе свою любовь и благословение. Я собираюсь присоединиться к твоей матери и к двум моим господам, сэру Роберту и герцогу. Я готов к этому путешествию. Не горюй обо мне, Джей, я прожил долгую жизнь, и такой жизни многие могут позавидовать.

Молодая женщина по имени Эстер Поокс — весьма благоразумная особа, и у нее недурное приданое. Я говорил с ней о тебе и верю, что из нее получится хорошая жена для тебя и хорошая мать для детей. Не могу сказать, что она — вторая Джейн, потому что второй Джейн никогда быть не может. Но она — откровенная, добрая молодая женщина, и я думаю, что тебе именно такая и нужна.

Конечно, решать тебе. Но если бы я дожил до дня твоего возвращения, я бы представил тебе ее с моими наилучшими рекомендациями.

Прощай, мой сын, мой дорогой сын.

Джон Традескант

Джей сидел и смотрел, как мерцают и вспыхивают тлеющие поленья в камине, превращаясь в ажурное кружево сухого пепла.

Он думал об отце, о том, с какой решимостью он заботился обо всем. Это проявлялось и в безупречной организации питомника для растений, и в грядках для рассады, и в том, как тщательно он полол, как аккуратно подрезал деревья, и в бесконечной возне с его любимыми вьющимися растениями — он их то подвязывал, то формировал рост по-новому.

Его забота проявилась и в том, что он подобрал жену для своего взрослого сына. Джей почувствовал, как его уязвленное чувство независимости тает перед лицом любви к отцу. А при мысли о том, что отец доверил ему сад, чтобы он сохранил его для того Джона Традесканта, который придет после них обоих, Джей почувствовал, как гнев исчезает.

Джей соскользнул на пол, положил голову на любимое кресло отца и заплакал по нему.

Чуть позже в комнату вошла Френсис. Джей уже полностью овладел собой и сидел у окна, за которым открывался вид на застывшую каштановую аллею и клочья тумана в темноте раннего утра.

— Папа? — робко сказала она.

Он повернулся, протянул к ней руки, и она побежала к нему в объятия. Он тесно прижал ее к себе, почувствовал легкие хрупкие косточки детского тела и вдохнул теплый, чистый запах ее кожи и волос. На мгновение он живо и мучительно остро представил себе Сакаханну, которая была не тяжелее, но каждый ее мускул был крепок, как натянутый канат.

— Ты выросла, — сказал он. — Клянусь, ты мне уже почти по грудь.

Она улыбнулась.

— Мне девять лет, — серьезно сказала она. — И Малыш Джон больше, чем был, когда ты уезжал. И тяжелее. Я уже не могу его поднять. Приходится Эстер его таскать.

— Эстер? В самом деле? Тебе нравится Эстер?

Ему показалось, она посмотрела на него взглядом, просящим о помощи, как будто хотела сказать нечто, чего не могла сказать.

— Да.

— Дедушка думал, что она могла бы выйти за меня замуж, он думал, что она могла бы стать вам матерью.

По лицу Френсис пробежал вздох облегчения.

— Нам нужна мама, — сказала она. — Я уже не могу поднять Малыша Джона, он такой большой. И я не всегда знаю, что делать, когда он плачет. А вдруг он заболеет, как мама? А я не буду знать, как его лечить. И он может умереть…

Она замолчала и проглотила рыдание.

— Нам нужна мама, — серьезно сказала она. — Кухарка — это не то.

— Прости меня, — сказал Джей. — Я не знал.

— А я думала, ты привезешь нам маму из Виргинии, вместе со всеми другими вещами, на телеге, — сказала она совсем по-детски.

Джей на мгновение подумал о девочке, всего несколькими годами старше этой девчушки, и поблагодарил свою удачу за то, что он не настолько сбился с толку и не привез ее сюда, обременив себя заботой.

— В той стране не было никого, кто мог бы стать вам мамой, — коротко сказал он. — А здесь нет никого, кто мог бы стать мне женой.