Земля надежды

— Французская армия, католическая армия не поможет вашему делу, — серьезно сказал Джон. — В этой стране есть много мужчин и женщин, которые не разбираются во всех тонкостях вашей ссоры с парламентом, кто там прав или виноват. Но все они считают французскую армию вражеской армией. Люди будут плохо говорить о королеве, если узнают, что именно она призвала французов сражаться против ее собственного народа, против англичан. Те, кто сейчас любят вас и любят ее, не примут французскую армию. Вы потеряете их любовь и доверие.

Карл задумался с таким видом, как будто никто никогда не говорил ему подобных слов.

— Ты веришь в это, садовник Традескант?

— Я знаю этих людей, — продолжал настаивать Джон. — Это простые люди. Они не всегда понимают все тонкости, часто они не умеют читать. Но они доверяют собственным глазам. И если они увидят, что против английского парламента выступает французская армия, они сообразят, что страну хотят завоевать и что для них правильным будет сражаться против французов. Мой отец отправился с вашим другом герцогом Бекингемским воевать с французами. Годами они были нашими врагами. И деревенский люд решит, что французы хотят нас завоевать. Они будут готовы драться с ними.

— Я так на это не смотрел.

Карл выглядел нерешительным.

— Но мне нужна армия, и мне нужны боеприпасы, а в Гулле самые большие оружейные склады за пределами Лондона…

— Но это только в том случае, если вы решите начать войну, — увещевающе сказал Джон. — Оружие нужно, только если вы будете воевать. Но если вы договоритесь…

— Я стремлюсь к соглашению, — сказал король. — Я отправлял им послание за посланием, предлагая переговоры и уступки.

Джон вспомнил бурные требования королевы повесить членов парламента, прежде чем она вернется в свой город.

— Я возьму Гулль, а потом предложу уступки, — решительно сказал король.

Джон испытал то самое чувство бессилия, которое рано или поздно приучались переносить все советники короля.

— Если вы придете к соглашению, вам не нужно будет брать Гулль, — попытался он уговорить короля. — Если вы договоритесь с парламентом, страна заживет в мире, и не будет больше нужды в крепости, будь то Гулль или какой-нибудь другой форт. Не будет больше необходимости в переговорах с позиции силы.

— Она хочет, чтобы я взял Гулль, — упрямо повторил король. — И он мой. Я просто возьму то, что по праву принадлежит мне.

Традескант поклонился. Когда король начинал говорить о своих правах, продолжать разговор становилось затруднительно. По праву все во всех четырех королевствах принадлежало ему. Но на практике все эти страны управлялись посредством разнообразнейших компромиссов. И как только король начинал использовать драматический голос, к которому он прибегал в дворцовых маскарадах, и величественно вещать о своих правах, любая договоренность становилась невозможной.

— Когда мы отправляемся в Гулль? — решительно спросил Джон.

Король улыбнулся, в его глазах сверкнул остаток былого веселья.

— Я пошлю туда с визитом принца Иакова, — сказал он. — Они не смогут отказать принцу. Он поедет с пфальцграфом, своим кузеном. А я п…последую за ними. Они не могут разделить отца и сына. А как только он окажется внутри, он откроет передо мной ворота. А как только я окажусь там… — Он прищелкнул пальцами. — Город мой! Вот так — легко и мирно.

— Но что, если…

Король тряхнул головой.

— Нет. Не надо б…брюзжать, Традескант, — сказал он. — Город Гулль на моей стороне. Увидев принца Иакова, они распахнут ворота, и потом, когда мы закрепимся там, мы можем настаивать на своих условиях в переговорах с парламентом.

— Но, ваше величество…

— Можешь идти, — любезно проговорил король. — Завтра утром ты едешь со мной в Гулль.

Конечно, они выехали неторопливой рысью, позже назначенного времени. Когда они наконец добрались до небольшого взгорка перед городом, повеяло внезапным острым холодом северного весеннего дня, клонящегося к закату, и начало темнеть. Вечерело.

Король привел с собой тридцать всадников, несущих штандарты и знамена. Кроме них, короля сопровождали десять молодых дворян, Традескант и с десяток слуг.

Когда они подъехали к городу, Традескант увидел, что мощные ворота захлопнулись наглухо, и сердце его упало.

— Что такое? — спросил король.

— Проклятье, это оскорбление! — воскликнул кто-то из юношей. — Давайте подъедем к воротам и потребуем, чтобы их открыли.

— Ваше величество… — сказал Традескант, направляя лошадь поближе к королю.

Молодые придворные смотрели волком на садовника, скачущего среди них. Традескант продолжал настаивать:

— Может, нам лучше проехать мимо, так, как будто мы и не собирались вовсе заезжать сюда?

— И что в этом толку? — поинтересовался король.

— Тогда никто не сможет сказать, что английский город закрыл ворота перед вами. Город не закрывал ворота, потому что мы не собирались входить в них.

— Чепуха! — пренебрежительно произнес король.

Несколько сопровождавших его юношей рассмеялись.

— Это только научит их наглости. Отряд принца Иакова откроет нам ворота, если губернатор Гулля не желает сделать это сам.