Земля надежды

Вся семья приняла участие в процессе возвращения редкостей в комнату с высокими венецианскими стеклами и гладким полированным полом. Они хотели вернуть все в прежнее состояние, хотели восстановить коллекцию, не утратив ничего из ее красоты, не потеряв ее богатства, не уронив того блеска, который царил вокруг нее: запах кожи, наслаждение от огромного количества экспонатов, радость от созерцания упорядоченного беспорядка, в котором большие экземпляры свешиваются с потолка, крошечные вещички прячутся в шкафах, экзотическое рядом с повседневным, историческое рядом с новейшими изобретениями.

В коллекции были огромные потери. Больше всего пострадали монеты и предметы, изготовленные из драгоценных металлов. Эстер время от времени посягала на то, что в годы войны сохраняло свою ценность, и она не могла скрыть от Джона, что некоторые подносы, прежде заполненные римскими и средневековыми монетами, никогда уже не будут такими, как прежде.

Кое-какие предметы пострадали от сырости. Триптих иконостаса был прислонен к стене ледника, и влага, проступавшая на кирпичах, размыла его яркие краски. Множество редких шкур сгнили и рассыпались, а часть одежд из шерсти проела моль. Пергаментные страницы иллюстрированных рукописных томов, украшенных цветными рисунками, повредили муравьи, а экскременты крыс и мышей обильно покрывали коробки с цветами, засушенными в сахаре.

— О, как мне жаль, как жаль, — причитала Эстер по мере того, как один за другим свертки и сундуки выносились на свет. — Если бы я только знала, что мы будем в безопасности, я бы никогда не прятала все это.

— Но ты же не знала, — Джон был великодушен. — А если бы солдаты неожиданно появились у нас, мы могли бы потерять все за одну ночь.

Френсис, повязав волосы косынкой, и Джонни в своей рабочей одежде очень аккуратно выбивали во дворе пыль и моль из костюмов, ковров и шкур, а потом снова несли это все в дом, где Эстер и Джон заново развешивали их в экспозиции.

Мало-помалу, вещь за вещью, витрина за витриной, экспонат за экспонатом комната редкостей приобретала прежний вид. И когда после двух недель непрерывной работы они наконец отступили назад и осмотрелись вокруг, то увидели впечатляющее собрание, богатое и необычное. Только тот, кто, как дети Традескантов, вырос в этой комнате, кого баюкали в кресле при свете, льющемся из этих величественных окон, мог заметить, что кое-чего теперь недостает. Но посетители, которые, несомненно, скоро появятся вновь, наверняка будут изумлены и поражены.

Лето 1647 года

Джон вскапывал новую грядку под овощи и сеял семена салата, чтобы посмотреть, что вырастет быстрее всего, когда из дома вышла Эстер. Прикрывая глаза от яркого солнечного света, она торопливо пошла к нему по дорожке.

— Короля схватили, — без обиняков сообщила она.

Он взглянул на нее с такой тревогой, будто она сказала, что заболел кто-то из детей.

— Схватили?

— Какой-то молокосос, корнет, явился в Холмби-Хаус и арестовал его величество, — Эстер почти плевалась от ярости.

— Где ты это услышала? — Джон вытер грязные руки о кожаный садовый фартук.

— Паромщик. Френсис приехала навестить нас, я спустилась к реке встретить ее. Лондон просто гудит от слухов.

— А кто этот корнет?

— Совсем неизвестная личность, — сказала Эстер. — Никто. Один из этих новых молодых людей из армии нового образца. Он прискакал с отрядом в Холмби-Хаус и захватил короля, будто тот простой сундук из обоза. Боюсь, что такие люди навлекут беду на нашу страну. Эти люди никого не уважают. За эти четыре года они успели узнать, что в мире нет ничего заслуживающего уважения — ни картин в церкви, ни музыки, ни садов, ни королей.

— А куда они отвезли его величество?

— В Мейденхед, — сказала она. — И говорят, сам Оливер Кромвель едет туда, чтобы встретить короля.

— Кромвель?

Она кивнула.

— Ты думаешь, это означает мир?

Джон покачал головой:

— Полагаю, это означает — условия игры вновь изменились. — Он был озадачен. — Когда король был у шотландцев, это значило, что он в руках у парламента. Теперь он в руках у армии. И я не знаю, что станется с ним, да и с нами тоже.

— Мы можем оказаться в опасности, — сказала Эстер. — Паромщик сказал, что солдаты новой армии могут схватиться и с парламентом. Они хотят, чтобы им заплатили. И они не признают никаких авторитетов, только своих командиров и идеи левеллеров. Говорят, что парламент и Сити могут выстоять, но если армия будет входить в Сити с юга, тогда она пройдет маршем прямо через нас. Может, нам снова придется упаковывать нашу коллекцию. Если солдаты требуют свое жалованье, значит, они голодные и отчаявшиеся. И они поклялись, что вся земля и вся собственность должны быть общими.

Джон покачал головой.

— Похоже, мы живем в самом центре урагана, — пожаловался он. — Вот опять все изменилось. Если армия выступит против парламента, который ее же и создал, то что станется со страной?

В июле до них дошли известия, что короля собирались под стражей перевести в Отлендс.