Земля наша велика и обильна...

– Они даже тараканов не давят, им вера запрещает, как будут Россию защищать?

Лысенко фыркнул:

– Патроны подносить будут.

– А это можно?

– В России все можно! И всех.

ГЛАВА 8

Звонок раздался поздно ночью, когда я перед сном принимал душ. Я чертыхнулся, но вспомнил, что здесь в офисе душ навороченный, современный, что значит – с электроникой и в том числе с телефоном, уменьшил напор воды и нажал кнопку:

– Алло?

В кабине раздался негромкий голос уверенного в себе человека:

– Борис Борисович, простите, что в такое время, когда вы в душе, но мы вот ломаем головы, как быть… в том числе и с вами. Как вы уже наверняка догадались, мы из ФСБ.

– Еще не догадался, – пробормотал я. Кажется, я чересчур уменьшил подачу горячей воды, с этими новомодными кранами не сразу наловчишься, по телу пробежала холодная струя. – Но спасибо, что хоть так представились…

– Борис Борисович, нам нужно с вами переговорить.

– Говорите, – предложил я.

– Нет, нам нужно поговорить с глазу на глаз. Даже современные видеоконфы не совсем то, как вы понимаете.

– Хорошо, – согласился я, – но…

– Тогда прекрасно, – прервал он голосом, не терпящим возражений. – Постарайтесь завтра выехать куда-нибудь. Например, на выступление перед избирателями. Нет, планировать не надо. Просто нам встретиться надо вне стен вашего офиса. Хорошо? Постарайтесь выбраться хотя бы на полча­сика.

– Меня сопровождает целый отряд охраны, – предупредил я.

– Не волнуйтесь, с ними уладим. Из них половина – бывшие наши работники. Должен сказать, что Уваров сумел переманить нескольких ценнейших оперативных работников даже из действующих. До завтра, Борис Борисович!

– До завтра, – пробормотал я уж после того, как в трубке щелкнуло.

Ночь прошла неспокойно, хотя я проглотил таблетку мелатонина, грезилось нечто тревожное, пугающее. Утром встал несколько разбитый, проглотил двойную дозу L-карнитина, новомодное и вроде бы взбадривающее за счет сжигания жира, умылся, побрился, все время неотрывно думая о предстоящей встрече. И пока завтракал какой-то вкусной гадостью из очищенного протеина, прикидывал, что же им от меня надо. И не ловушка ли, чтобы прибить легко и без лишних хлопот.

Прошло не больше пяти часов, как я поднялся в свою импровизированную спальню, а когда спускался в рабочие апартаменты, встретил на лестнице Терещенко и, поглядывая на его железоблочное лицо, сообщил:

– У меня сегодня будет одна встреча… Вне стен офиса.

– Хорошо, Борис Борисович, – ответил он. – Не беспокойтесь, все схвачено.

Знает, понял я. С ним связались сразу же. Возможно, даже сообщили, о чем примерно разговор, чтобы не дергался за охраняемый объект. Это не значит, что сказали правду, но тут уж простенькие Юлины приемы по выявлению врунов не помогут, в действие вступили суперпрофессионалы вранья и обмана.

Машину подогнали к подъезду, я прошмыгнул как можно быстрее, в это время часть охраны смотрит на крыши домов, а часть по сторонам. Водитель явно нервничал, на большой скорости пронесся между домами, что вообще-то запрещено, вылетел на шоссе и пошел по левой стороне. Я помалкивал, справа от меня, где обычно сидел массивный Андрей, закрывая всем телом, пусто, а Терещенко, собранный, настороженный, смотрит вперед, вглядываясь в прохожих и машины. Рядом с водителем тоже пустое сиденье, хотя и там телохранитель раньше сидел, выпрямившись, защищая босса и силой оружия, и своим телом.

Так неслись минут двадцать, затем машина быстро перебралась в правый ряд, притормозила и остановилась у самой бровки. Мужчины на тротуаре оглянулись и тут же оказались внутри машины, словно просочились сквозь запертые дверцы. Один сел впереди, второй опустился на сиденье рядом со мной, сказал профессионально дружески, отчего на меня повеяло Лубянкой:

– Мой заместитель вчера разговаривал с вами, он и должен был войти в контакт, но я решился удостовериться сам. Меня зовут Николай Васильевич, у меня такая же разношерстная организация, как у вас.

Я помолчал, еще не определившись, как с ним держаться. Он сидит рядом, но в лимузине просторно, между нами дистанция, я вижу краем глаза, как серебрятся коротко стриженные волосы, даже поблескивают, словно металлические иглы, острые и опасные. Этот директор ФСБ, фамилия его Конецпольский, выглядит острым и неприступным, словно вместе с ним вошло окружающее его силовое поле, не позволяющее не то что прикасаться к нему, но даже садиться слишком близко.

По его прямой спине можно бы принять за балеруна, если бы с первого взгляда я не уловил: люди с таким лицом и глазами цвета обнаженного ножа никогда не снизойдут до танцев, это кадровая армия, да не просто армия, а настоящая, ее ядро, такими раньше были кавалергарды, у них и выправка на всю жизнь, и манеры, и осанка, такого человека выдает даже взгляд и отрывистая упругая речь.

В то же время по его сухощавому суровому лицу видно, что этот человек много повидал, много пережил, много испытал.

– Моя называется партией, – сказал я наконец, – а ваша… иначе.