Земля не своя

Мгновение я стою и раздумываю, что делать. Потом бегу, лязгая, к своим, к машине. Скатываюсь по лестнице с обрыва как заправский пожарный. Анька, первой увидев меня в доспехе, взвизгивает из-под маскировочной сети и лезет прятаться под машину. Пронька, обернувшись, делает в штаны и стреляет в меня из моего же обреза. Увидев направляемое на меня дуло, резко пригибаюсь и падаю на землю. Пуля проносится поверх. Кричу им, что это я, Пронька всё равно ничего не соображает, подскакиваю к нему и отнимаю обрез. Не помер бы он, вон как посинел, с переходом цвета в багровость. Осматриваюсь, вроде никаких врагов рядом нет. Анька приходит в себя первою, расспрашиваю её, но она мало-что может прояснить. Её оглушило звуком внезапного выстрела, а потом сверху мелькнула будто-бы какая-то белая фанера. Наконец удаётся откачать Проньку. Дал ему понюхать спирту, внимание его стало возвращаться в привычное русло.

— Сижу я на будке, — рассказывает он. — В руках верчу обрез. Мысли, честно скажу, были-не застрелиться ли. В какое ж дерьмо я превратился к концу жизни, и главное-что дальше? А тут так просто всё, лишь пальцем шевельнуть, курок нажать и всё. Вдруг слышу вдалеке будто стрекотание кузнечика. Стрекотание резко усиливается, смотрю по сторонам, никого не видать, смотрю вверх, а оттуда несётся на меня с небес наказание за мысли мои грешные. Саранча египетская! С красным жалом! Нацелилась на меня жалом, летит ко мне в развевающемся белом саване, а вокруг неё адская свита, падальщики с перепончатыми крыльями, все за моей душой грешной летят! И трубный зов! Пальнул я из обреза, хоть и смысла в том не было, разве ж земное оружие тут властно. Слетел сам с будки наземь, прихожу в себя. Неужто пронесло и в этот раз? Исчезло чудище, саранча египетская, с неба. Ну, думаю, меня ведь, бывало уже, увозили в психиатричку с белой горячкой. Видал я и гигантских крыс у изголовья, и международный обозреватель Фарид Сейфульмулюков из телевизора вылезал, выпивал со мной, и голос из электросчётчика со мной беседовал. Ну думаю, пронесло всё-же. Как вдруг вижу, бежит ко мне то ли ангел смерти в латах, то ли железный дровосек из мультфильма. Совсем мне тут плоХо стало. Ну дальше ты сам всё знаешь.

Дослушав рассказ, иду искать упавший дельтаплан. Добравшись до пещеры, осторожно спускаюсь вдоль уходящего в неё переката. Пробравшись немного вглубь, вижу неглубоко под водой белое треугольное крыло мотодельтаплана. Понятно, что находящийся там пилот давно захлебнулся. Сейчас мне его нечем вытаскивать, только сам утоплюсь в доспехе. Вернусь позже с каким-нибудь снаряжением. Вижу иногда шныряющих вокруг ядожаб, наверно они его там, под водой уже начали есть. А в небе появились самолёты и вертолёты, похоже ищут погибшего пилота. Хорошо, что машина прикрыта маскировкой, я тоже не выйду пока наружу. Даже бронебобров не видно на озере, наверное, испугались произошедшего. А что это за новый рисунок-барельеф на стенке пещеры? В некотором шоке узнаю себя с автоматом в руках. А рядом-Памела Андерсон. А вот уже я изображён навалившимся на Памелу Андерсон грудью. В руках опять автомат.

Глава двенадцатая Последняя

Занятное это зрелище, брачные игры местных кожистокрылых падальщиков, занимающих в этом мире экологическую нишу земных грифов. Самцы к периоду спариванию приобретают яркую брачную окраску, раздувают горловой мешок-резонатор, кружат в небе вокруг самки, выпендриваются по всякому. Потом умеренно дерутся, отталкивая друг друга от довольной вниманием избранницы и начинают заниматься любовью со снизошедшей до них самкой прямо в воздухе. По очереди.