Земля неведомая

Галка отлично помнила тот день, когда сходила на берег перед атакой на испанскую часть Эспаньолы. Именно тогда Требютор представил ей своего нового старшего помощника. «Мой старый друг, — сказал тогда он, непривычно веселый. — Геррит. Все зовут его Рош или Бразилец.[43] Отличный моряк, если тебе интересно, а уж лучшего знатока языков не найти и в Европе. Пусти его на свой галеон — и он через полгода будет говорить по-русски как природный русский». Геррит — или Рош, как его дразнили французы — оказался не только великолепным лингвистом и отличным мореходом. Он был общительным, чертовски обаятельным человеком, хоть и неказистым с виду. Галке, во всяком случае, он понравился, причем до такой степени, что Джеймс даже приревновал. Хоть и понимал, что для жены этот некрасивый голландец представляет интерес только в качестве приятного собеседника… Сейчас Геррит был хмур, как грозовая туча, и скуп на слова. Впрочем, на его месте Галка тоже не блистала бы красноречием: капитан погиб, полтораста человек на борту тоже погибли, линкор сильно поврежден, придется тащить его на буксире. Что для эскадры не означает ничего хорошего. Выслушав сухой, но подробный доклад о состоянии корабля и команды, Галка хмурым взглядом обвела измотанных боем пиратов, собравшихся на шканцах линкора.

— Погибших похороним в Фор-де-Франс, — сказала она. — Пусть де Баас кривится сколько угодно — они заслужили. Что же до живых… Живых, само собой, ждет награда. Тоже заслужили.

— Но мы же не взяли ничего, кроме пары мелких голландских посудин, — не слишком оптимистично сказал кто-то из матросов. Галка не без труда узнала его — это был один из тех двоих, что чуть было не затеяли в Картахене драку на религиозной почве. Рядом с ним стоял и второй «богослов».

— Вы сегодня сделали гораздо больше, — громко, чтобы все слышали, сказала Галка. — Вы сражались с самим Рюйтером. На равных! А это, между прочим, не всем европейским адмиралам удавалось.

Она хотела было еще добавить про выборы нового капитана, но — не смогла. Поперек горла вдруг стал предательский комок. Еще слово, и — Галка это отчетливо понимала — она разревется. Что пиратскому адмиралу, да еще в присутствии нескольких сотен матросов, вовсе не к лицу.

— Капитан! — Геррит, ни дать ни взять, сообразил, что к чему, хотя Галка подобные эмоции обычно скрывала очень хорошо. — Желаете ознакомиться с судовым журналом?

— Да, конечно, — кивнула Галка.

…Она все-таки не разревелась. Нашла силы сперва отвлечься текущими делами, а затем просто взяла себя в руки. Франсуа был не первым из числа ее друзей, кого она потеряла. И уж наверняка не будет последним — при такой-то жизни. Но плакать ей хотелось не столько из-за этой потери, сколько из-за того, что друг погиб буквально в шаге от победы… После такого боя адмирал просто обязан занести события в судовой журнал. И Галка исправно села записывать все, что считала нужным — сухо, сжато, предельно информативно. И все равно в самом конце она буквально «на автопилоте» дописала: «Франсуа был пират. То есть мерзавец, как и все мы, но это был лучший капитан Мэйна». Галка не кривила душой: Требютор действительно был лучшим из капитанов Мэйна, хоть и честолюбивым не в меру. Если бы не это честолюбие, он бы не повелся на провокацию Рюйтера и остался бы жив… Все ее рейды после Панамы планировались с активным участием Требютора. Он действительно был не подарочек в смысле характера. Истинный пират, без всяких преувеличений. Но его морской опыт здорово помог капитану Спарроу стать тем, кем она стала.

«Теперь придется все делать без него…»

Больнее всего ей было от слов, записанных Требютором в судовом журнале «Перуна». Запись была датирована днем возвращения «Гардарики» в Картахену, после боя с де Шаверни и шторма. «Алина — стерва, каких свет не видел. Как ее терпит этот англичанин? Будь она моей женой, давно прибил бы. Но при этом — лучший генерал из всех, кто тут был до нее.»

«Он считал меня лучшей. Но это не так».

Позади тихонечко скрипнула дверь: Джеймс, управившись со своими делами, спустился в каюту. Мрачная задумчивость жены его не удивила. Эшби скорее бы удивился, если бы она реагировала на сегодняшние события иначе. И он знал, что ей сейчас нужнее всего.

От его ладоней, нежно погладивших плечи, расходилось такое тепло, что Галке захотелось в нем раствориться.

— Не переживай так, Эли, — негромко сказал Джеймс. — Ты не могла ничего изменить.

— Вот потому я и переживаю, Джек. — Галка устало закрыла глаза. — Если бы я могла переиграть этот день…

— Ты сегодня заставила отступить самого Рюйтера.

— Это не моя заслуга, а канониров.