Земля неведомая

«Блин, только этого мне не хватало, — подумала Галка, чувствуя, как у нее сводит скулы. Будто лимон с кожурой съела. — Пойти по пути Моргана из моего мира? Да еще отхватить нехилый шанс оказаться в королевском гареме, пусть и ненадолго? Фигушки! Не для того я весь этот пиратский огород городила, чтобы сойти с дистанции на финишной прямой! Не на ту напали, месье интриган!»

Де Шаверни уже на пятой минуте своего пространного монолога понимал, что тратит слова впустую. Но отчего-то не мог остановиться и возводил перед дамой воздушные замки один другого краше. Битых полчаса расхваливал прелести версальского рая, через слово поминал короля, который наверняка не забудет заслуг мадам перед Францией и щедрой рукой одарит ее всяческими милостями. Расписывал красоты французских шато и прилегающих к ним пейзажей. И под конец как будто невзначай обмолвился, что его величество даже не будет возражать против дальнейшей карьеры мадам на флоте. А мадам слушала и гадала: когда же он наконец заткнется?

Де Шаверни умолк, и в кабинете повисла странная, неловкая тишина. Когда вроде бы и молчать неприлично, и сказать что-либо неудобно. Пиратка всем своим видом демонстрировала полнейшее нежелание становиться французской графиней и придворной дамой. Видимо, наслышана о порядках при самом блестящем дворе Европы.

— Вы хотите, чтобы я вышла из игры? — Наконец женщина нарушила эту неприятную тишину. И, по своему обыкновению, задала неудобный вопрос из разряда «в лоб».

— Мадам, я хочу, чтобы вы сошли с дороги, которая приведет вас прямиком на виселицу, — сказал версалец, обмахиваясь какой-то бумажкой. — Не скрою: вы мне глубоко несимпатичны. Однако вы можете быть полезны моему королю и моей стране. Потому я предлагаю вам воспользоваться удобным случаем и вернуться к честной жизни.

— Моя жизнь меня вполне устраивает. А петля… Так ведь от этого никто не застрахован. — Дама усмехнулась. — Как говорят в моей стране, «от сумы да от тюрьмы не зарекайся».

— Но жизнь при дворе…

— Простите, адмирал, но жизнь при дворе — не для меня. Вернее, это я не предназначена для всяких там дворов. И прошу вас. — Заметив, что де Шаверни собирается продолжить уговоры, она отрицательно качнула головой, — не нужно продолжать. Я — на своем месте. Пусть все останется как есть.

— Такое положение вещей не может сохраняться долго, мадам, — с видимым сожалением произнес вельможа. — И вы это понимаете не хуже меня, так что пространные объяснения действительно излишни. Рано или поздно вы станете костью в горле Франции, и тогда я не смогу поручиться за вашу дальнейшую судьбу… Подумайте, мадам. Вы ведь не разбойница. Вы образованная дама, у вас блестящий, неординарный ум. На государственном или военном поприще вы можете сделать головокружительную карьеру — стоит вам только захотеть. Никто не посмеет заявить, что эта стезя не для такой незаурядной женщины. Не потребуется даже моя протекция, которую я поначалу готов был вам предложить. Зачем вам водиться с этим сбродом? Вы рождены стоять на вершине, а они? Они же как псы, дерутся за кости со стола высших. Ваша судьба…

— Моя судьба — это моя забота, адмирал, — сухо ответила Галка. — Я сама выбираю, с кем мне лучше водиться и что при этом делать. Я слишком многое отдала за это право — выбирать свой путь. Так что отстаньте от меня со своим Версалем, ладно? Там и без меня балагана хватает.

— Как пожелаете, — таким же сухим канцелярским тоном произнес в ответ де Шаверни.

Беседа явно не удалась. Версалец был зол и на женщину — за то, что не поддалась на уговоры, — и на себя — потому что избрал неверную тактику. Нужно было действовать так, как в Фор-де-Франс: взять в заложники несколько ее разбойников, а там уже говорить. Но второй раз эта уловка может не пройти. Она уже показала, что способна быть жестокой и к своим людям, и к самой себе. Ведь тот арестованный капитан, который дожидается суда команды — странные у этих пиратов законы, честное слово, — один из ее лучших друзей…

Что ж, она выбрала свою судьбу. Теперь пусть не сетует.

А Галка тем временем отправилась в порт. Несколько ее кораблей нуждались в кренговании и мелком ремонте, нужно было распорядиться насчет того, какие корабли следует вытаскивать на берег в первую очередь, а какие могут потерпеть денек-другой. Нужно было проверить, что там у Джеймса, Влада и Жерома насчет сбора «дани» с покоренного города. Нужно было пополнить запас воды на «Гардарике», вчера утром бросившей якорь в бухте. О продовольствии пока речь не шла: в городе его и так мало. Нужно было сделать еще много чего, но в первую очередь — кое-что сказать Дуарте. Вчера при братве она этого не сказала. Не смогла бы. Но Жозе должен знать, что он натворил. Иначе до последнего вздоха будет считать себя жертвой ее бездушия.