Земля незнаемая

Обадий миновал одну стражу, другую, прежде чем вошёл во дворец. Буса встретил его сидя на ковре. Был он таким же, каким видел его в последний раз Обадий лета три назад. Совсем не изменился.

Обадий распростёрся ниц и замер.

- Встань, Обадий, и запоминай, что я тебе скажу, - раздался над его головой голос кагана Бусы.

Поднялся Обадий и вздрогнул от страха. В мерцании светильников зло блестели глаза кагана:

- От гостя херсонесского слух дошёл до нас, что стратиг Херсонеса Георгий Цуло от Византии отойти задумал[80]. Мыслишь ли, Обадий, о чём речь?

Тот склонил голову, а Буса продолжал:

- Но Цуло в страхе перед Василием. Что для империи херсонесский стратиг? Если бы Георгий силу имел!..

Каган поднял палец кверху. Потом зашептал, будто опасаясь, что их кто-то может услышать:

- Ты, Обадий, с Херсонесом торг ведёшь, и наше тебе повеление. Отправляйся в Херсонес для торга и повстречайся со стратигом Георгием. Передай ему наши слова. Мы дадим ему своих арсиев против Византии, только сначала он со своими воинами поможет нам Русь одолеть. Чтобы Таматарха и Саркел хазарскими снова стали. Запомнишь ли эти слова, какие Цуло сказать надобно?

- Упомню, могущественный каган, - снова распростёрся ниц Обадий.

- Если случится что с тобой, пусть выполнит нашу волю Байбух. С тобой ли он?

- Со мной.

- А воротишься из Херсонеса, жди с верными людьми. Как подступим мы к Таматархе, вам Мстисляба жизни решить. Иди и повинуйся.

Пятясь, Обадий вышел. На улице вздохнул облегчённо и в сопровождении начальника стражи добрался до караван-сарая.

В Хазарию и иные земли торговые гости ходят не в одиночку, а с надёжной охраной. В степи печенеги озоруют. Да и орда хазарская при встрече не прочь поживиться.

Купцы русские, закончив торг в Итиле, возвращались в Тмуторокань. Вьючные кони тащили поклажу. Далеко впереди ехали гости Давид и Савва, а с ними ещё два торговых человека из Киева.

Следом за караваном рысили воины. Десятник, дед Путята, когда конь переходил на шаг, дремал, сидя в седле. Путята доволен, что князь Мстислав взял его в свою дружину. Второе лето, как он в этих краях, но чует старый десятник, что молодеет телом, будто годов уменьшилось. Видно, на пользу ему жизнь походная: то дозоры, то вот охранять гостей торговых доверили…

Прискакал ертаульный, осадил коня, крикнул:

- Там два хазарина, гости тмутороканские. У старшего лихорадка!

Обадий лежал на попоне. Услышав шум, приподнялся и тут же снова лёг. В стороне, у костра, сидел на корточках Байбух. Он не обратил на подъехавших никакою внимания. Караван остановился. Войны снимали с лошадей вьюки, раздували костры, готовили еду. Давид и Савва направились к Обадию. Тот дышал тяжело, на бледном лице капельки пота. Подошёл Путята, сказал:

- Дубровки ему либо жерухи сейчас сыщем…[81]

Ночью Путяту разбудил тихий разговор. Речь вели поблизости по-хазарски. Путята догадался: то Обадий с Байбухом, значит, опамятовался старый купец. Однако о чём это они шепчутся? Говорил Обадий:

- Скажешь стратигу Цуло, каган даст ему арсиев Против Византии. Но Цуло пусть поможет кагану русов одолеть, Таматарху и Саркел вернуть…

Сказал и замолчал. Теперь заговорил Байбух. Но сколько Путята ни прислушивался, он так и не смог ничего разобрать, Байбух говорил тихо и невнятно, а потом и совсем замолчал.

- Так вот что они за гости торговые, - подумал Путята. - Надобно сказать о том князю Мстиславу. А я-то думал - торг вели, а без товара».

Докатилась до Тмуторокани весть:

- Слыхали, не стало великого князя Владимира…

- А Святополк-то братьев Бориса и Глеба убил, на киевский стол сел…

Грузный Вышата да рыжий Любомир, гости из Киева» привезите эту печальную весть, в лавке Давида рассказывали. Вышата говорил нараспев:

- Святополк давно с тестем своим, королём польским, измену готовил …

- Кто же Святополку-то помощником в делах его гнусных был? - перебил рассказчика Давид.

- Боярин Путша да Тальц с Еловитом и Горясером. А к ним воевода Блуд примкнул.

В разговор вмешался купец Любомир:

- Беспредельна подлость боярская.

- Знает ли о том князь Мстислав? - спросил Давид.

- Нет, - покачал головой Вышата.

Давид нахмурился:

- Допрежь чем на торгу речи вести, надобно было князю обо всём поведать. Идём же немедля к Мстиславу. - И купцы поспешили из лавки.

Херсонес русские именуют Корсунью. Шумный торговый город, мощные башни и крепостные стены из жёлтого камня, тесный посад и дворец катапана, наместника византийского императора в Крыму стратига Георгия Цуло, дворцы знати, не уступающие константинопольским, сияющие белизной мрамора и с бассейнами, наполненными голубой водой, крикливые толпы на площадях и тихие, благоухающие ароматом бани. А вокруг города на щебёнистой, угретой солнцем земле зеленеют виноградники. Сочные гроздья гнут гибкую лозу. Херсонес торгует мехами и кожами, дикими лошадьми и рабами. Сюда привозят пряности и благовония, материю и пшеницу.

Савва стоял у моря и смотрел, как покачиваются на волнах корабли со спущенными парусами, снуют проворные челны и, несмотря на приближающийся вечер, не затихает жизнь на пристани.