Земля обетованная

Любой оптимизм, который я испытывал по поводу уступки Биби, был недолгим. Не успел Нетаньяху объявить о временном замораживании, как Аббас отверг его как бессмысленное, жалуясь на исключение Восточного Иерусалима и на то, что строительство уже одобренных проектов продолжается полным ходом. Он настаивал на том, что в отсутствие полного замораживания он не присоединится ни к каким переговорам. Другие арабские лидеры быстро повторили эти настроения, отчасти подстегнутые редакционными статьями Аль-Джазиры, контролируемого Катаром СМИ, которое стало доминирующим источником новостей в регионе, построив свою популярность на раздувании пламени гнева и недовольства среди арабов с той же алгоритмической точностью, которую Fox News так умело применяет к консервативным белым избирателям в Штатах.

Ситуация стала еще более запутанной в марте 2010 года, когда, как раз во время визита Джо Байдена в Израиль с миссией доброй воли, Министерство внутренних дел Израиля объявило о выдаче разрешений на строительство шестнадцатисот новых единиц жилья в Восточном Иерусалиме. Хотя Нетаньяху настаивал на том, что его ведомство не имеет никакого отношения к срокам выдачи разрешений, этот шаг укрепил мнение палестинцев о том, что замораживание было фикцией и Соединенные Штаты были в этом замешаны. Я поручил Хиллари позвонить Нетаньяху и сообщить ему, что я недоволен, и мы повторили наше предложение, чтобы его правительство проявило больше сдержанности в отношении расширения поселений. Его ответ, прозвучавший на ежегодной конференции AIPAC в Вашингтоне в том же месяце, состоял в том, что он заявил под гром аплодисментов: "Иерусалим не является поселением — это наша столица".

На следующий день мы с Нетаньяху встретились в Белом доме. Преуменьшая растущую напряженность, я принял выдумку о том, что объявление о разрешении было просто недоразумением, и наша беседа затянулась дольше положенного времени. Поскольку у меня были другие обязательства, а Нетаньяху все еще хотел затронуть несколько вопросов, я предложил сделать паузу и возобновить разговор через час, договорившись тем временем, чтобы его делегация перегруппировалась в комнате Рузвельта. Он сказал, что с удовольствием подождет, и после этой второй беседы мы завершили вечер на сердечных условиях, встретившись в общей сложности более двух часов. Однако на следующий день Рахм ворвался в офис, заявив, что в СМИ появились сообщения о том, что я намеренно отказал Нетаньяху, заставив его ждать, что привело к обвинениям в том, что я позволил случаю личной вспыльчивости нанести ущерб жизненно важным американо-израильским отношениям.

Это был редкий случай, когда я обогнал Рама.

Оглядываясь назад, я иногда задумываюсь над извечным вопросом о том, какое значение имеют особенности отдельных лидеров в масштабах истории — являемся ли те из нас, кто приходит к власти, лишь проводниками глубоких, неумолимых течений времени или же мы хотя бы отчасти являемся авторами грядущих событий. Мне интересно, обладают ли наши неуверенность и надежды, наши детские травмы или воспоминания о неожиданной доброте такой же силой, как любые технологические изменения или социально-экономические тенденции. Интересно, мог ли президент Хиллари Клинтон или президент Джон Маккейн вызвать больше доверия с обеих сторон; могло ли все сложиться иначе, если бы место премьер-министра занял кто-то другой, а не Нетаньяху, или если бы Аббас был более молодым человеком, больше стремящимся заявить о себе, чем защитить себя от критики.

Я точно знаю, что, несмотря на часы, проведенные Хиллари и Джорджем Митчеллом в челночной дипломатии, наши планы мирных переговоров ни к чему не привели, пока в конце августа 2010 года, всего за месяц до истечения срока замораживания строительства поселений, Аббас наконец не согласился на прямые переговоры, во многом благодаря вмешательству президента Египта Хосни Мубарака и короля Иордании Абдаллы. Однако Аббас обусловил свое участие в переговорах готовностью Израиля сохранить замораживание строительства поселений — то самое замораживание, которое он девять месяцев назад называл бесполезным.

Не теряя времени, мы договорились, что Нетаньяху, Аббас, Мубарак и Абдулла присоединятся ко мне на встречах и интимном ужине в Белом доме 1 сентября, чтобы начать переговоры. Этот день был в основном церемониальным — тяжелая работа по выработке соглашения должна была перейти к Хиллари, Митчеллу и командам переговорщиков. Тем не менее, мы украсили все это дело фотосессиями, приглашением прессы и всеми возможными фанфарами, и атмосфера среди четырех лидеров была теплой и коллегиальной. У меня до сих пор хранится фотография, на которой мы впятером смотрим на часы президента Мубарака, чтобы убедиться, что солнце официально село, поскольку это был мусульманский месяц Рамадан, и мы должны были подтвердить, что предписанный религией пост был отменен, прежде чем рассадить всех на ужин.