Земля обетованная

Ванин смотрел, как столпившиеся вокруг Андрея мужчины наперебой решали, что и где ставить, сколько чего потребуется, и кто чего будет делать, а Андрей быстро уверенно пишет и рисует, вскидывая при подсчётах глаза на брата, и старший Мороз уверенно выдаёт нужную цифру, столь же быстро и уверенно считая. Надо же, как подобрались оба – сверху одно, внутри другое. Индеец и русский, а братья, не побратимы даже. Сверху блатарёныш, а с каждой получки книги покупает. Сверху грузчик неграмотный, а по-английски как лорд говорит, да и по-русски без мата обходится. Учатся оба, говорят, как взахлёб, младший особенно, другой до водки так не дорывается, как он до учёбы. И вот ещё: грузчик и разнорабочий, а не пьют. Непросты братья, там ещё видно, как в луке, много чего запрятано, много слёз прольёт тот, кто за их сердцевиной полезет. И этот… Чернов Тимофей, тоже… с сердцевиной. Ну, там особь статья. Участковый просил без крайней нужды Чернова не теребить, а когда милиция просит, то надо уважить.

Андрей чувствовал взгляд Ванина, но не обращал внимания, да и слишком многих надо услышать и понять, сразу решить, кого осадить, кого вышутить, а с кем и согласиться.

Ни Норма, ни ещё кто из бабушек, ну, никак не ждали, что их затея так обернётся. Они даже не думали о том, как и на что потратить деньги. Норма вообще думала, что ничего не получится. Это ж Россия, а не Алабама, а о том, куда девал деньги и вещи священник, она никогда не задумывалась. Но придумано хорошо. Конечно, беседка от дождя и солнца, качели и горка для детей, ещё… да хотя бы ступеньки с перилами в овраге, чтобы ходить было легче. Последнее Норма высказала вслух.

– Вот это правильно! – сразу восхитился Андрей.

– С этого тогда и начнём, – кивнул комендант.

– Точно, – согласился Миняй.

Закивали и остальные мужчины.

– Качели-карусели – баловство. А это – дело.

Кивнул и Эркин. Правда, это намного сложнее, но нужнее. Так что и речи быть не может. Надо – значит, надо. Значит, сделаем.

На мгновение Андрей оторвался от записей и вскинул голову. Их глаза встретились, и они кивнули друг другу.

Россия

Цареградская область

Алабино

Центральный военный госпиталь

Лёгкий стук в дверь не заставил её оторваться от записей.

– Кто там? Входите.

– И как дела, Варенька?

– Как всегда, Ванечка. Садись, я сейчас закончу.

Жариков опустился на стул, с удовольствием разглядывая Варвару Виссарионовну Шарыгину, Варьку-Синеглазку, или, как точно её прозвали парни, Доктора Барби. До чего же хороша. Всё на месте и ничего лишнего, смотреть приятно.

– Ваня, не играй глазками, – попросила, не поднимая головы, Шарыгина.

– Неужто отвлекаю? – удивился Жариков. – Ты ж привычная.

– Ага, – согласилась она, явно не слушая.

Наконец поставила точку и отложила ручку.

– Ну, Ваня, ты о Марии поговорить пришёл, ведь так.

Она не спрашивала, а утверждала. Жариков кивнул и улыбнулся.

– Больше ж ни о чём ты говорить со мной не станешь.

– Ваня, у меня такая смена была, что давай без подходов.

– А также терминов и подробностей, – подхватил он. – Попроще. Я тоже после смены.

– Ясно. Ну, я её и посмотрела, и поговорила. Справку я тебе по всем правилам к субботе сделаю, а по-простому… – Варвара вздохнула. – Родить она не сможет, никогда.

– Родить или…? – осторожно спросил Жариков.

– Или, Ваня. Не образуются яйцеклетки. Менструации отсутствуют. Яичники на месте, размеры на верхнем пределе нормы, а овуляции нет.

Жариков кивнул.

– Понятно. У парней «мёртвое семя», а здесь, значит, так. Понятно. Но она перегорела. Какие изменения, Варя?

Шарыгина кивнула.

– Я ж её до этого не смотрела, динамику проследить не могу. Но что есть сейчас… То самое и есть. Выжжено всё. Сухое… как наждак.

– Значит…

– Да, Ваня, смазка не выделяется. И она говорила, что всё как парализованное. Я проверила, ну, никакой тактильной реакции, кроме боли и неприятных ощущений, – Шарыгина кивнула, отвечая на непрозвучавший вопрос. – Да, нормальная половая жизнь невозможна, – и, не выдержав, ударила кулаком по столу. – Какие же вы все сволочи!

– Ну-ну, Варя…

– Что «ну», Ванька?! Ух, моя бы воля, я бы вас всех, кобелей проклятых…!

Она ещё раз стукнула кулачком. Жариков спокойно пережидал. Женская солидарность – явление не новое, как, впрочем, и мужская. Они – он сам на пару с Юркой – тоже кричали так же о бабах – сучках ненасытных, шлюхах и стервах, когда поняли, что и для чего сделали с парнями. Ладно, сейчас Варя выплеснет всё, успокоится, и можно будет продолжить разговор.

Глубоким вздохом Шарыгина выровняла дыхание и заставила себя улыбнуться.

– Ну, Ваня, ты уже придумал?

– Что именно?

– Что делать с Марией. Будешь её уговаривать вернуться к мужу?

– Сначала поговорю с ним.

Шарыгина понимающе кивнула.

– Вызвал его?

– Он сам позвонил. Узнать, как у неё дела. Ну, я и перемолвился с ним.

– Понятно. Но решать будет она. Понял, Ваня?

– Варя, не учи меня работать. Она, кстати, уже решила. Ты же знаешь.

Он не спрашивал, но Варвара кивнула. Жариков улыбнулся.

– Ну вот, а я посмотрю, как ей помочь. Чтобы она потом не жалела о решении.

Варвара вздохнула.

– Ты уж постарайся, Ваня.