Земля обетованная

Поездки в Царьград отнимали время, но приносили успокоение, и Ден не жалел ни времени, ни денег. Кружение по улицам, разглядывание витрин и прохожих… пока поиски оставались безуспешными, но… но находит только тот, кто ищет. Главное – не отступать. И не терять надежду. Ему удалось выжить там, где выжить нельзя, он не помнит, попытки вспомнить вызывают боль и обморок, он и не пытается, незачем, главное он знает. Да, до всего, раньше, даже мальцом не был, ещё раньше, да, была другая жизнь, да, его предал, продал, самый близкий человек, женщина… а конкретно… нет, не надо, а то опять боли до обморока. Но он выжил, победил тогда, победит и сейчас. Ему нечего ни стыдиться, ни скрывать. А вот это уже брехня – остановил он сам себя. Себе-то не ври. Есть, есть ещё что-то, он не знает, нет, опять брехня, знает, но боится вспомнить. Это одно. То, что надо скрывать. А второе – то, чего надо стыдиться. Это он знает и помнит. Но избавиться не может. Пока он себя держит, но на сколько его хватит? И что тогда? Хорошо элам, им всегда хорошо, они… норма. И джи, которые сделаны, как Майкл. Джи как джи, а встретил Марию и не хуже любого эла оказался. И Джо с Джимом вовсю крутят с местными девчонками, ходят на танцы. А он… а ему видеть эти бабские рожи противно. Мужики, правда, не лучше. Ни одного симпатичного. Смотреть можно, даже разговаривать, но, чтобы сердце захватило… такого ни одного не встретил. И чего Андрей к доктору Ване, Ивану Дормидонтовичу, липнет? Неужели не видит, что ни хрена не отломится, что доктор – не гей, не би и даже не интересуется. Безответная любовь, х-ха! Не можешь добиться, так отвали и не засти. А этот придурок втюрился по уши. Нет, любви не надо, так, симпатию, чтоб противно не было.

Россия

Ижорский Пояс

Загорье

Письмо Бурлакова было вполне обычным «семейным» письмом. Даже Андрей, внимательно выслушавший чтение Жени, а потом сам дважды перечитавший его, не нашёл, к чему придраться. Письмо было обращено ко всем сразу, и ответ писали тоже совместно. И подписались все. И всё хорошо. А Эркин почему-то третий день ходит какой-то… слишком сосредоточенный.

– Эркин, – Женя пододвинула к нему вазочку с конфетами. – Что-то случилось?

Он угрюмо молчал, глядя в чашку.

– Ну же, ёжик, убери колючки.

Она протянула руку и погладила его по плечу. Он, как всегда, перехватил её руку, поцеловал в ладонь, но лицо его оставалось хмурым.

– Я… я сам ещё не понимаю, Женя. Но… но что-то здесь не так.

– Где? На работе?

– Да нет, Женя, – он даже досадливо мотнул головой. – Там всё нормально.

– А в школе?

Он невольно улыбнулся.

– Там всё хорошо. Нет, Женя.

– Тогда что? – и догадалась. – Это ты из-за письма? А что такого, Эркин? Нормальное письмо.

Эркин тоскливо вздохнул в ответ и уткнулся в чашку с чаем. Женя с улыбкой ещё раз погладила его по плечу и встала, собирая посуду. Эркин залпом допил свой чай, отдал чашку Жене и ушёл в ванную.

И уже когда они лежали в постели и Женя, как всегда, обнимала его, она шепнула:

– Всё будет хорошо.

– Да, – вздохнул он, прижимая к себе её ладонь. – Прости, Женя.

– За что, ёжик мой? – она поцеловала его возле уха. – Спи, милый.

Он послушно расслабил мышцы. Но засыпая, он уже знал, что придётся ехать в Царьград к Бурлакову. И откладывать нельзя. А это отпрашиваться надо. Неловко, конечно, только из отпуска и отгул. А если не отпустит старшой, тогда что? Ох, тогда совсем плохо.

Но его отпустили. Выслушав его просьбу и не слишком внятные объяснения, Медведев внимательно оглядел его и вдруг спросил:

– А в Царьграде куда?

– В Комитет, – нехотя ответил Эркин, не желая до последнего называть Бурлакова.

– Правильно, – кивнул слушавший их разговор Саныч. – Это ты верно придумал. Бумаги все только захвати. А копии и там сделать сможешь.

Эркин недоумевающе посмотрел на него и кивнул. Сейчас он ни с кем и ни о чём не спорил, лишь бы отпустили. А что слово Саныча имеет вес, он давно заметил.

Но… обошлось. И дальше Эркин действовал уже уверенно.

Вечером, как всегда перед школой, пришёл Андрей, на этой неделе их смены совпадали. Он тоже заметил, что с Эркином что-то не то, но ни о чём не спрашивал. Сидели, учили на завтра уроки, ужинали, снова учили. Всё, как всегда. И только когда они втроём – Алиса уже спала – сели за вечерний чай, Эркин счёл момент подходящим.

– Женя, Андрей, – прервал он начавшийся было о каких-то хозяйственных пустяках разговор, – я еду в Царьград.

Женя удивлённо ойкнула, а Андрей очень спокойно и деловито спросил:

– И когда?

– В пятницу. С понедельника я отпросился, а во вторник во вторую, как раз успею.

Андрей кивнул.

– Две школы пропустишь?

– Зачем, только субботу, – Эркин твёрдо смотрел ему в глаза. – Ты же успел.

– Логично, – согласился Андрей и закончил по-английски: – И даже резонно.

Женя улыбнулась, но глаза её оставались серьёзными и даже встревоженными.

– Прямо с работы поедешь?

– «Кукушка» в пять, – ответил Эркин. – Я даже Алису из школы заберу.

– Нет, – сразу решила Женя. – Не надо. Придёшь, спокойно поешь и поедешь.