Земля обетованная

— Итак, Роуз и Джейн сказали, что настоящую работу они возьмут на себя. А я, до сих пор не знаю почему, сказала, что пойду с ними. А Джейн сказала, что это исключительный поступок с моей стороны, доказывающий, что я действительно влилась в движение женщин. А Роуз сказала, что банк является идеальным символом угнетения со стороны капиталистов-мужчин. А еще одна женщина, не знаю ее имени, она была чернокожая, кажется, с полуострова Верден, сказала, что капитализм мужского рода, он сродни расизму, поэтому банк действительно является идеальным местом для нанесения удара. А я сказала, что хочу пойти вместе с ними.

— Этакий обряд посвящения, — заключил я.

Сьюзен кивнула. Пам Шепард непонимающе посмотрела на нас и пожала плечами.

— Как бы то ни было, мы пошли, Джейн, Роуз и я, в темных очках и больших шляпах. У Джейн был пистолет.

— Только Джейн по-настоящему и повеселилась, — сказал я.

Сьюзен сердито посмотрела на меня. Пам Шепард, казалось, ничего не заметила.

— В общем, мы вошли. Роуз и Джейн направились к окошечку, я осталась у двери, в качестве... наблюдателя. Роуз дала девушке, женщине, в окошечке записку, а Джейн показала ей пистолет. И женщина сделала все, что ей было приказано. Достала деньги из ящика с наличными, положила в сумку, которую дала ей Роуз, и мы уже собрались уходить, когда этот глупый старик попытался остановить нас. Почему он это сделал? Что его заставило рисковать своей жизнью?

— Быть может, он решил, что это его работа.

— Глупый старик. — Она покачала головой. — Почему такой старый человек работает в банке охранником?

— Вероятно, полицейский, вышедший на пенсию. Стоял сорок лет на перекрестке и управлял движением, потом ушел в отставку, но оказался не в состоянии жить на пенсию. Пистолет у него был, вот он и решил пойти работать в банк.

— Но зачем такому старику пытаться остановить нас? Он ведь видел, что у Джейн пистолет. И деньги были не его.

— Может, он подумал, что обязан это сделать. Решил, что если уж получает от банка деньги за охрану, когда грабителей нет, то стоит поохранять его, когда грабители пришли. Своего рода вопрос чести.

— Ерунда. — Она вновь покачала головой. — Условности мужчин. Из-за них погибают люди, а ради чего? Жизнь не похожа на фильмы с участием Джона Уэйна.

— Да, возможно, но того человека убило не проявление мужественности, его убила Джейн.

— Она была вынуждена. Она боролась за свободу. Не только для женщин, но и для мужчин, свободу от всех старых догм, свободу от гнета диктаторских замашек как для нас, так и для вас.

— Правильно, — сказал я. — Долой охранника банка.

— Что произошло после того, как Джейн застрелила охранника? — спросила Сьюзен.

— Мы убежали. Еще одна женщина, Грейс какая-то, я никогда не знала ее фамилию, ждала нас на своем «фольксвагене», мы забрались в него и поехали домой.

— На Сентер-стрит? — спросил я.

Она кивнула.

— Там мы решили, что нам нужно разбежаться. Что здесь оставаться нельзя, так как нас могут опознать при помощи видеокамер в банке. Роуз заметила как минимум две. Я не знала, куда мне ехать, поэтому пошла на автобусный вокзал Нью-Бедфорда и села на первый попавшийся автобус. Как оказалось, он шел в Плимут. В Плимуте я была всего один раз, когда мы с мужем вывозили наших детей в Плимут-Плантейшен. Поэтому я сошла с автобуса и направилась сюда. Потом я не знала, что мне делать, сидела в закусочной, решила подсчитать, что осталось от сотни долларов, что вы мне передали, увидела в бумажнике вашу карточку и позвонила. — Она замолчала и уставилась в окно. — Я едва не позвонила мужу. Но это выглядело бы как возвращение домой с Поджатым хвостом. Я несколько раз набирала ваш номер, но вешала трубку. Я... Неужели так необходим мужчина, чтобы выручить меня из беды? Но мне было некуда идти, не к кому больше обратиться, поэтому я позвонила. — Она по-прежнему смотрела в окно. Масло на ее тарелке начало застывать, образуя пленку по мере того, как остывал тушеный омар. — После звонка вам я ходила взад-вперед по главной улице и думала: «Я, сорокалетняя женщина, впервые в жизни попала в серьезную беду, и мне некому больше позвонить, кроме мужчины, которого я видела всего один раз и совсем не знаю. Совсем некому».

Голос ее задрожал, и она заплакала. Повернулась к самому окну, чтобы не видно было ее лица.

Вода отступила еще дальше, она омывала теперь круглые камни, похожие на булыжную мостовую, по которой разливается, пенится вода. Хотя вечер еще не наступил, стало довольно темно, капли дождя застучали в стекло.

— И вы считаете меня полной дурой, — сказала Пам Шепард. Одну ладонь она держала у губ, поэтому ее речь была приглушенной. — А я такая и есть.

Сьюзен положила руку на плечо Пам Шепард.