Земля обетованная

Юдифь посмотрела на Дину со всей кротостью, на которую оказалась способна, но выдержать взгляд её серых глаз было непросто. Юдифи было десять лет, когда Эфраим впервые привел ее в дом. В течение двух лет, прежде чем он сделал её младшей женой, Дина заменяла осиротевшей девочке мать. Старшая жена была строгой, но не жестокой, обучала её тонкостям этикета, слушала её песнопения, защищала её от других жен, — которые очень хорошо понимали, что Эфраим вовсе не из высоких побуждений привел в дом грейсонскую девчонку.

Через несколько лет, когда у Юдифи произошли выкидыши, Дина встала на сторону доктора, который советовал подождать несколько лет, чтобы девочка могла физически окрепнуть. Она не изменила своего мнения даже после издевательского замечания Эфраима о том, что она завидует юности и потенциальной плодовитости Юдифи.

Сейчас, когда её волосы поседели, а фигура раздалась после вынашивания всех детей — живых и умерших — рожденных за тридцать восемь лет брака, Дина стояла как судья младшей жены. Единственное, чего не понимала Юдифь, было то, почему Дина до сих пор не сообщила о случившемся Эфраиму или одному из его сыновей.

— Я хотела узнать, на что это похоже, — неубедительно ответила Юдифь, — Я видела, как Захария пользовался этим, и ему, похоже, понравилось.

Когда Дина возвращала оборудование в укладку, Юдифь могла поклясться, что та просмотрела список программ и поняла, что там было написано. Но ведь это было невозможно, так ведь?

Впервые за четыре года, которые она прожила под крышей Эфраима, Юдифь засомневалась в происходящем.

— Пойдем отсюда, Юдифь, — приказала Дина, в то время как её пальцы набирали последовательность для закрытия программ.

И хотя эта последовательность являлась стандартной для любого оборудования в доме, и Юдифи нечему было удивляться, но внутри себя она почувствовала появление чего-то такого, о существовании чего уже почти забыла.

Надежды.

Не позволяя себе увлечься этим призрачным чувством, Юдифь, покорно склонив голову, пошла за Диной к её комнате, на которую та имела право как старшая жена. Остальные жены спали в общих спальнях, что должно было предотвратить то, что обычно неопределенно называли Пороком.

Сначала Юдифь думала, что под этим подразумевается секс, но ничто в её опыте общения с Эфраимом не давало подсказки, почему секс может быть чем-то желанным. Тогда она отбросила эту информацию, как бесполезную, обратив всю энергию на изобретение уловок, призванных дать ей возможность покидать спальню без лишних расспросов. На протяжении двух лет, которые она прожила с другими женами, уловок было придумано огромное количество, и она была достаточно осторожна, чтобы не использовать каждую отдельную слишком часто.

Дина показала Юдифи на стул и закрыла дверь.

— Значит, последствия скачка энергии при возвращении в нормальное пространство? — спросила Дина. — И насколько это полезно знать?

Юдифь уже начала было отвечать, настолько естественно был задан этот вопрос, и лишь тогда поняла, что он означает.

— Вы умеете читать!

— Когда я родилась, мой отец был уже стар, — спокойно ответила Дина, — и зрение начинало его подводить. Ему не нравилось быть ограниченным возможностью прослушивания записей, и он научил меня грамоте, чтобы я могла читать ему священные тексты. Позже, когда Эфраима привлекли мои скромность и благочестие, отец приказал мне забыть всё, что я выучила, потому что было хорошо известно, как Темплтоны относятся к женской образованности. Я, разумеется, повиновалась, и не стала разуверять моего господина и хозяина в его мнении обо мне.

Юдифь знала, что семья Дины была бедной и в иерархии Масады занимала невысокое место. Возможность союза с амбициозными Темплтонами, особенно позволяющего при этом избавиться от бесполезной дочери, стоила такой маленькой лжи.

— Вы знали, что я… — спросила Юдифь, вновь ощущая себя ребёнком, чувствуя как улетучивается обретённая к четырнадцати годам уверенность в себе.

— Что ты умеешь читать? — Дина включила воспроизведение песнопений. — Я догадывалась. Ты была очень осторожной, даже если мужчин рядом не было. Хвалю. Но при этом иногда твой взгляд слишком задерживался на этикетках или других надписях. Окончательно я убедилась в тот день, когда ты спасла маленького Уриэля.

Юдифь прекрасно помнила тот день. Когда она впервые появилась в доме Эфраима, Уриэль был ещё младенцем. Его мать Рафаэла снова ждала ребенка, и присмотр за младенцем стала ещё одной обязанностью грейсонской пленницы.

Будучи неспособной переносить свою ненависть к Эфраиму на его детей, тайна Юдифи и её честь вступили в борьбу, когда однажды Уриэль добрался до одной из ярко окрашенных розеток, внешне отдалённо похожих на игрушки, во множестве валявшихся в детской.

Однако эта розетка не была до конца установлена, и нерадивый техник забыл изолировать провода.

То мгновение показалось Юдифи вечностью. Она видела пухлую ручонку, тянущуюся к розетке. И только надпись на проводке сказала ей об опасности. Но если бы она остановила Уриэля, то выдала бы свой секрет.