Земля обетованная

– Похоже, я тебя ничему не научил? Ты имеешь дело с законом. Нельзя заключать такие сделки, Стэп. Так не полагается.

Он вздохнул.

– Сколько можно тебе говорить? Сейчас другие времена. С ними лучше не спорить. Это неконструктивно. И еще… – Он погрозил мне пальцем. – Мы с тобой больше не знакомы. Если встретимся на улице, не обращай на меня внимания. Я уж точно тебя не замечу. Если столкнемся по служебной необходимости – хотя для твоей же пользы этого не должно случиться, – то я – агент Стэплтон. Пользуюсь авторитетом.

Я улыбнулся.

– Агент? Прими мои поздравления. Думаю, ты рад, что я не стал предавать огласке то дело со взяткой. Ты остался в полиции и сделал карьеру.

Он рассмеялся. В утомленных глазах на мгновение вспыхнул огонек.

– Господи, Бирс!

Он понизил голос до шепота. Нервно оглядел комнату.

– Сейчас я мог бы стать комиссаром. Сейчас другие времена. Запомни.

И этот человек когда-то был моим другом. Неужели, все прошло?

– Ты всерьез веришь, что это я их убил?

Улыбка мигом слетела.

– А ты можешь уверенно сказать, что не делал этого?

В этом и была проблема. Я сказал им правду. Что еще мог я сказать? Они нашли меня без сознания, а мою жену и сына – наверху, забитыми до смерти. Все физические свидетельства указывали на то, что Мириам боролась, прежде чем умереть. На кувалде, которой были совершены убийства, остались моя кровь и отпечатки пальцев. А я не помнил ничего, ни единого момента событий, приведших к убийствам. Фактов убийства я не отрицал, потому что не мог. Все, на что я мог полагаться, это – собственные чувства, которые говорили мне абсолютно точно, что я не мог совершить убийство, в котором меня обвинили. Это был единственный честный ответ, но принять его суд не мог.

Прошлое не переписать, надежда одна – понять его.

Итак, я взял ручку и трижды расписался, пообещав с настоящего момента помалкивать, не давать интервью журналистам, не нарушать закон и быть порядочным гражданином. На мой взгляд, я всегда таким и был. Четыреста шестьдесят тысяч долларов – это больше, чем я имел за всю свою жизнь. Теперь надо решить, что делать дальше.

Мое имя странно выглядело на бумаге. Давно я ничего не писал.

– Я договорюсь о транспорте, – сказал Стэплтон. – Куда хочешь поехать?

– Домой.

Наступила короткая пауза.

– Ты имеешь в виду Оул-Крик?

– Я имею в виду Оул-Крик. Другого дома у меня нет.

Я не позволил им продать его, даже когда мой адвокат, красавица Сюзанна Аурелио, очень меня упрашивала. Заставить меня не удалось. По странной иронии судьбы, страховщики автоматически оплатили ипотеку до того, как я попал в тюрьму. Сюзанна думала, что они потребуют с меня деньги, поскольку я осужден. По какой-то причине они этого не сделали. Это был еще один вопрос, над которым я раздумывал. Но недолго. Об этом позаботились бесконечные дни в Гвинете. Оул-Крик стал на сто процентов моим за два месяца до того, как мне вынесли смертный приговор, обвинив в убийстве Мириам и Рики. Официально все это время дом оставался в моей собственности, хотя я, как осужденный, не рассчитывал снова его увидеть.

– Этот дом пустовал двадцать три года, Бирс. Я дал тебе денег, так почему бы тебе на несколько дней не найти приличный отель?

– Потому что я хочу домой.

– Ладно, – отрезал он. – Я предполагал, что ты так ответишь. Пусть пока будет так, хотя я серьезно советую тебе подыскать более здоровое место. Это не годится для такого одинокого человека, как ты. Я наведу справки. В наших с тобой интересах держаться подальше от журналистов. Их уже предупредили. Но надо ясно им показать, что информации не будет.

Я задумался. Его слова не казались мне искренними.

– Предупредили? Как можно было об этом предупредить?

– Это делается сплошь и рядом. Сколько раз можно повторять: времена изменились. Запомни. Уж постарайся, тебе же на пользу.

Он встал и взял меня за руку. На долю секунды мне показалось, что я увидел в его глазах сочувствие.

– Улетай отсюда в другой конец страны. Или мира. Туда, где никто ничего о тебе не знает. Пока ты здесь, ты в заключении, а тюрьма не то место, где человеку приятно находиться.

Я кивнул. Я знал, как себя вести, когда чувствовал правоту.

– Подумаю об этом. А что это на тебя нашло?

– Не понял.

– Солера умер два дня назад. Он тебе сознался. Сегодня утром ты видел меня на столе, и я готовился к смерти. – Я указал на документы на столе. – Если бы ты чуть запоздал с ними… Бумаги подоспели вовремя. Что скажешь, агент Стэплтон?

Он взял документы, проверил подписи и положил бумаги в пластиковую папку, которую убрал потом в кейс.

– О! Ты имеешь в виду это? – спросил он, саркастически уставившись на меня. – У меня они были уже вчера. Я просто попросил их отложить на время. Все-таки куда ты поедешь?

Я невольно сжал кулаки. Давно я никому не давал в морду.

Стэплтон взял в тонкие черные пальцы мою правую руку, потянул вниз и слегка улыбнулся.