Земля обетованная

Я смотрел на узенький натюрморт с цветком и думал о совете Реджинальда Блэка. Человек непременно должен что-то переживать, так он меня наставлял, иначе он уже не человек, а живой труп. А искусство — самый надежный повод для переживаний. Оно не переменится, не разочарует, не сбежит. Разумеется, любить можно и самого себя, добавил он, многозначительно покосившись в мою сторону, и в конце концов, кому неведомо это чувство? Но в одиночку это довольно скучное занятие, а вот на пару с произведением искусства в качестве близнеца твоей души — совсем другое дело. Неважно, какого искусства — живописи, музыки, литературы.

Я встал и выглянул в окно, окунув взгляд в теплый желтый свет солнечного сентябрьского дня. Сколько мыслей — и все из-за чьей-то одной необдуманной фразы! Я подставил лицо ласковым лучам осеннего солнца. Как там говорилось в восьмом параграфе «Ланского катехизиса»: «Живи настоящим и думай только о нем; будущее само о себе позаботится».

Я раскрыл каталог Сислея. Картина, которую Реджинальд Блэк собирался предложить Ласки, разумеется, находилась в основной части каталога, но, составляя экспликацию, я обнаружил эту работу и в каталоге парижского аукциона. Там она красовалась даже на обложке.

Четверть часа спустя раздался звонок. Материалы я с собой, разумеется, брать не стал — это выглядело бы суетливой поспешностью, не достойной нашей солидной репутации. Я спустился вниз, выслушал указания Реджинальда Блэка, потом поднялся к себе, выждал минут пять и только после этого снова отправился вниз, уже с каталогами.

Госпожа Ласки была импозантной дамой. Сегодня на ней были изумруды. Значит, на продажу рассчитывать не стоило. Я разложил перед гостями каталоги, один за другим. Глаза Блэка вспыхнули от удовольствия, когда он увидел каталог с картиной на обложке. Он с гордостью показал его госпоже Ласки. Та притворно зевнула.

— Аукционный каталог, — пренебрежительно бросил ее супруг.

Я уже наперед знал, чего ждать дальше. Ласки были типичные клиенты-ворчуны, готовые опорочить что угодно, лишь бы сбить цену.

— Унесите каталоги, — распорядился Блэк. — И Сислея тоже. И позвоните господину Дюрану-второму.

Ласки ухмыльнулся.

— Чтобы показать Сислея ему? Какой дешевый трюк, господин Блэк!

— Вовсе не для этого, господин Ласки, — холодно возразил ему Блэк. — Мы тут не на овощном базаре. Господин Дюран-второй хочет, чтобы ему привезли показать Ренуара, которого он намерен приобрести.

Изумруды госпожи Ласки слегка колыхнулись. Это были замечательные камни глубокого, темно-зеленого тона.

— А мы этого Ренуара уже видели? — как бы между прочим спросил Ласки.

— Нет, — отрезал Блэк. — Я его отсылаю Дюрану-второму. Он намерен его купить, так что право просмотра за ним. Мы принципиально не показываем картин, которые уже проданы другому клиенту или заказаны им к просмотру. С Сислеем, конечно, будет иначе. Теперь, когда вы от него отказались, он свободен.

Я восхищался хладнокровием Блэка. Он не предпринял ни малейшей попытки всучить клиентам Сислея. И меня не стал представлять в качестве бывшего эксперта из Лувра. Он сменил тему, заговорил о войне, о политике Франции, а меня отослал восвояси.

Десять минут спустя он снова вызвал меня звонком. Ласки уже ушли.

— Продали? — спросил я, спустившись вниз. От Реджинальда я готов был ждать и не таких чудес.

Он покачал головой.

— Эти люди, как кислая капуста к сосискам, — сказал он. — Их надо подогревать дважды. И это при том, что Сислей ведь действительно хорош. Приходится принуждать людей к их собственному счастью. Тоска!

Я поставил маленького Мане на мольберт. Глаза Блэка снова загорелись.

— Ну что, молились на нее?

— Просто думал, на что только человек не горазд — и в добре, и в зле.

— Что да, то да. Но зло явно перевешивает, особенно в наши дни. Зато добро долговечнее. Зло умирает вместе со злодеем, а добро продолжает светить в веках.

Я даже не сразу понял, что в этой сентенции меня не устраивает. «Не умирает зло вместе со злодеем! — мысленно возразил я. — Зато злодей очень часто умирает безнаказанным. Почти всегда. Недаром простейшее чувство справедливости возвело в обычай долг кровной мести».

— Это правда, насчет Дюрана-второго? — спросил я через силу.

— Правда. Старик только дурачит врачей. Вот увидите, он еще их переживет. Эта такая продувная бестия…

— Вы не хотите сами туда сходить? Блэк усмехнулся.

— Для меня вся борьба позади. Атак старик только снова начнет торговаться. Так что уж идите вы. Цену я вам назвал, вот и стойте на ней насмерть. Не уступайте ни в коем случае. Скажите, что права не имеете. Оставьте ему картину, если попросит. Вот тогда уже я сам зайду через несколько дней и потребую картину назад. Картины, чтоб вы знали, на редкость дельные агенты. Они находят путь к сердцам даже самых твердокаменных покупателей. Они красноречивей самого искусного продавца. Клиент незаметно привыкает к ним и уже ни за что не хочет отдавать. И выкладывает полную цену.