Земля обетованная

— Может, пойдем куда-нибудь поесть, — предложила Хильда. — В ресторанах легче разговаривать.

Дуглас прилетел лишь этим утром, организм его еще не успел настроиться на ритм лондонской жизни; он не был уверен даже, что сейчас ему предстоит — обед или ужин. Твердо знал только, что есть ему совсем не хочется.

— Попробуем «Паганини», — сказал он.

Это был один из модных, дорогих и достаточно хороших ресторанов, пооткрывавшихся в Ковент-Гардене после того, как оттуда перевели рынок. Теперь Ковент-Гарден бурно застраивался, соперничая в фешенебельности с Хампстедом и быстро обгоняя по числу увеселительных заведений Челси. «Паганини» как-то хвалил в присутствии Дугласа Рейвен.

Ресторан был почти полон — в столь позднее время хороший признак, — и метрдотель, расторопный молодой человек, без всякой суеты проводил их к уединенному столику, спросил, что они будут пить, и удалился, оставив Дугласа под впечатлением, что заказанные напитки уже в пути. Оформлен ресторан был в стиле поп-арт, гротескно, но не навязчиво. Сам Паганини фигурировал на нескольких гравюрах, вазах и других предметах. Единственным проявлением дурного вкуса оказались меню в форме скрипки. Чистые скатерти и салфетки, чистые бокалы, пара хороших коктейлей, вскоре поставленных перед ними, и меню вполне умеренной длины и полное благих посулов, вроде «Свежие овощи поступают ежедневно с рынка» и «Рыба доставляется ежедневно, свежесть гарантирована». Недурно! Влетит фунтов в двадцать пять — тридцать.

— Будто мы и не расставались, — сказала Хильда несколько неуверенно. Ее ранимость и очевидная робость немедленно пробудили в Дугласе, при всей запутанности чувств, желание взять ее под свою защиту. Она казалась такой незащищенной, и в этом была немалая доля его вины.

— Будем здоровы!

Было жарко, пыльно и хотелось пить; в такой летний вечер коктейли «Пиммз» были как раз то, что надо. Хильда вовсе не так хорошо владела собой, как казалось по телефону. Она похудела, выглядела очень хрупкой и то и дело тянулась рукой к его руке, словно надеясь, что прикосновение поможет ей снова почувствовать доверие к нему.

— Я решила, что позвоню, а почему бы мне и не позвонить. Просто глупо. Ты ведь позвонил бы, если бы я этого не сделала? — Ему предоставляли возможность подтвердить это, и он улыбнулся, чем и достиг цели. Она взяла его руку и крепко сжала. — Вот видишь. Не я, так ты. Мы думаем одинаково. Мы вообще одинаковые.

Дуглас услышал в ее словах исступление, плохо спрятанное, готовое вырваться наружу, и снова именно ее беспомощность пробудила в нем нежность.

Они заказали салат «виши» и палтуса.

Хильда торопливо и тревожно, как птица, огляделась по сторонам, словно стараясь уверить себя, что все идет по-старому. Дуглас, заказавший рейнвейн и сделавший слишком большой глоток охлажденного вина, вдруг ощутил, будто холодный стержень воткнулся ему в грудину, и понял, что силы его медленно, но верно подходят к концу.

— Мне здесь нравится, — сказала Хильда, осторожно отхлебнув из своего бокала. Они улыбнулись друг другу, держась за руки, как молодожены.

Все дело в том, что я не могу перестать влюбляться, думал Дуглас. Никуда не денешься. В обществе, по преимуществу моногамном, да еще таком, где правила требуют, чтобы нарушение правил каралось строго по закону и больно било по карману, эта по существу симпатичная черта становится обузой. Ведь я имею в виду любовь, а не похоть; обычно нет, теперь, во всяком случае, нет. А любовь означает заботу. Или — что, собственно, одно и то же — ответственность. Но ответственность сопровождается новыми осложнениями, потому что ставит человека перед неразрешимыми противоречиями. Как мог он, например, одновременно любить Хильду и Мэри и чувствовать перед ними ответственность без того, чтобы обманывать кого-то из них, а то и обеих сразу?

После того как они одолели две бутылки вина и перед ними встали вместительные чашки кофе, Дуглас наконец сосредоточил все внимание на Хильде. Они успели поболтать на разные темы. Дуглас передал ей сплетни, ходившие о Мерлине Рейвене, — Рейвен интересовал всех. А Хильда вспомнила немногих их общих знакомых, стараясь создать иллюзию общего круга. Разговор протекал приятно, оба были в прекрасном настроении, понимали друг друга с полуслова и чувствовали внутреннюю связь.

— Ну вот, — сказал Дуглас, — и отлично!

— Да. — Хильда улыбнулась, чуточку слишком жизнерадостно. Она немного успокоилась, но сейчас ей стало очевидно, что он хочет серьезно поговорить о будущем, она же этого вовсе не хотела. Он еще не успел заговорить, а она уже почувствовала, о чем пойдет речь, и ей захотелось запечатлеть настоящий момент навсегда. Если постараться, думала она, если очень постараться, можно найти способ жить в настоящем беспечально.

— Видишь ли, после твоего письма, — начал он как-то беспомощно, — я решил, что всему конец. Что касается нас с тобой.

— По твоему тону можно подумать, что ты был этим доволен.

— Ты же знаешь, что это не так, — неубедительно возразил Дуглас, хотя он вовсе не кривил душой.