Земля обетованная

— До известной степени. Еще графинчик, пожалуйста. Благодарю!

Он помолчал, пережевывая жесткий кусочек жареного барашка. — Ну так как? Можно надеяться? Ему работа нужна позарез. Как-никак с Рейвеном свел нас он.

— Вопрос в том, что ему можно предложить, не ущемив при этом его самолюбия. Ну и потом, устроить его вообще нелегко. Работать-то он не очень любит, верно ведь?

— Может, оператором для выездных съемок? — сказал Дуглас. — Он свободно может делать вид, что работает тут временно, пока не подвернется что-нибудь получше. Это даст ему возможность встать на ноги, а потом он покрутится на съемочной площадке, потрется среди киношников, испробует себя на разных работах. Как ты смотришь?

— Я поговорю с ним, — сказал Майк, — и посмотрю, что можно будет сделать. Может, и удастся. Я попытаюсь. — Он замолчал. Дуглас, очевидно, ждал более определенного обещания. — В общем, что-нибудь да устроим.

— Спасибо! — Дуглас склонил голову. — Очень хорошо.

— Ну а сам ты как? Все еще не можешь расстаться со своим замыслом: серия передач о разных районах — или согласишься взять на себя интервью?

Майк предложил Дугласу проинтервьюировать целый ряд современников — людей, известных в мире кино, театра, в политике, бизнесе, зрелищной индустрии и в спорте, а также среди университетской профессуры, — и сделать о них документальные фильмы, наподобие фильма о Рейвене, попытавшись с каждым из них достаточно компетентно поговорить о его работе и показать мир, в котором они живут.

— Я начинаю думать, что работать на полной ставке в Би-би-си было бы очень приятно, — сказал Дуглас. — Наверное, твердая зарплата в сочетании с определенными обязанностями снимает с души массу забот.

— Уверенность в завтрашнем дне — большое дело, — сказал Майк. — Когда-то я сам страдал от ее недостатка. Уж если работаешь на такое учреждение, то гораздо лучше быть в штате. А ты все еще мучишься, как я посмотрю.

— Дни свободных художников… — нараспев начал Дуглас, но в его взгляде, устремленном на Майка, была мысль о другом, — … миновали.

— Как и прочих кустарей-одиночек, так по крайней мере считается, — сказал Майк. У него сжало горло. Значит, так! Правда уже вышла наружу. Теперь остается взглянуть ей в глаза. — Пожалуй, все говорит за то, что лет через пятьдесят — сто все мы будем благополучно растолканы по разным большим учреждениям, организациям и корпорациям. И будут наши жизни вращаться вокруг них, как вокруг солнца.

— Как в средние века вокруг церкви, — сказал Дуглас, — или вокруг двора феодала… Только в нашем случае это будет акционерное общество, поддерживающее государственную политику.

— Вероятно, так оно и будет.

— И теперь остается только Мэри, — сказал Дуглас.

Наступила пауза.

— Когда ты узнал? — спросил Майк.

— Всего несколько дней назад. Сидел у тебя в кабинете. И меня вдруг осенило. Так-то!

— Я давно хотел сказать тебе об этом.

— Знаю. — (Мы решили!) — Я все пытаюсь определить, что же я чувствую. Положение довольно-таки сложное — у твоего друга связь с твоей женой, на которую у тебя нет никаких прав, кроме разве что еще сохранившейся любви.

— Ты действительно любишь ее?

— Очень может быть. Но вернее, это всего лишь броская фраза, — сказал Дуглас. — То обстоятельство, что я не зачах из-за отсутствия секса, просто поражает меня. Когда-то я думал, что иссохну за неделю, если пропущу хоть день. Теперь это имеет для меня гораздо меньше значения. — Дуглас отпил еще вина. — Совершенно уверен, что этот этап я оставлю позади быстро. Не менее поражает меня и другое не особенно интересное открытие — оказывается, я не так уж честолюбив. Это не касается, конечно, программ о районах Англии. Я много над ними думал, Майк. В Камбрии мы могли бы показать Бьюкаслский крест и горгульи тринадцатого века, характерные для этой местности виды, каменные столбы и добавить к этому немного стихов Вордсворта — все это даст зрителям новое представление о самой сущности Камбрии. А если так же продуманно подготовить все остальные программы, это помогло бы людям противостоять грустной мысли, что наше-де время истекло и нам остается сбиться в стадо и смиренно искать приюта у благотворительницы-постдемократии. Мне очень трудно говорить о Мэри. А тебе?

— Я не понимаю, что бы ты хотел услышать от меня.

— Ты с ней спал?

— Да. — Майк запнулся. — В Париже. С тех пор нет. Мне кажется, ей было стыдно. — Он с трудом выговаривал слова. — В этом было что-то преднамеренное… не то чтобы она мстила за обиду… скорее… я много думал об этом… больше похоже на то, что она не хотела в будущем иметь перед тобой это преимущество и потому задалась целью изменить тебе физически. Вот что мне кажется.

Дуглас начал испытывать необъяснимо острое удовольствие от этого разговора с человеком, который любил одну с ним женщину.

— На нее похоже, — сказал он, — с другой стороны, подобное объяснение просто не могло бы не понравиться мне, верно?

— Если ты собираешься снова сойтись с ней.

— Она, наверное, говорила тебе, что я просил ее об этом.