Земля обетованная

— Чистая правда, — я посмотрел на отца. — Все так и было. Дядиному изобретению около двух лет, просто он не спешит его обнародовать. Говорит: «Если народ не дорос, то правительство тем более», и считает, что изобретение преждевременно.

— Преждевременно, — повторил отец. Он посмотрел в черный квадрат окна, в котором торчал, вытянув длинную шею, фонарь, рассеивая тусклый желтый свет. — Но если… Если только предположить… — Батя повел крупными широкими плечами, наработанными в юношеской школе бокса. — Если только предположить, что… — Улыбаясь, обвел всех рассеянным взглядом, — это было бы здорово. — Взгляд задержался на Капе. — Ты как считаешь?

Мама улыбнулась.

— Все это мечты, — вздохнула она. — Но на такую эмиграцию я бы согласилась.

— Точно, мы бы нашли свободное королевство, — завелась Анжела, подмигнула отцу, — с незанятым престолом, а потом нашли бы мне жениха: принца или королевича.

— На белом «мерседесе» или коне? — фыркнул я.

— Можно и на длинношерстом суппорте, — Анжела показала язык.

— Это откуда? Не помню.

— Из повести одного из новых, то ли Строкина, то ли Сорокина.

— У него есть что-нибудь для дяди, про машины пространства? — Дядя, Артур Львович Журба, коллекционировал книги, в которых были даже самые незначительные описания машин пространства и путешествий во времени.

Анжела наморщила чистенький белый лобик.

— Нет.

— Жаль.

— Хорошо иногда помечтать, — сказала мама. — Даже грустно.

Отец положил на её плечо руку.

— Ничего, мать, что-нибудь придумаем.

— С чего начнем? — спросила мама.

— С того, что встретимся с дядей, вы же знаете, какой у него характер?

— Ты ж его любимчик, — напомнила Анжела.

— Причуды старого холостяка, — возразил я.

— В это невозможно поверить, — отец покачал головой. — Из нашего мира невозможно удрать, если костлявая с косой не проводит… Сегодня шел домой и смотрел на лица прохожих. У всех одни и те же лица — пустые, без выражений. Шевелящиеся губы. Каждый разговаривает сам с собой. Не люди — манекены, а под ногами собачьи экскременты, на стенах скатологические надписи…

— Это какой-то ужастик, какие надписи? — спросила Анжела.

— Имеющие отношения к испражнениям, — проявил я эрудицию.

— Давайте пить чай, — объявила мама.

— Вовремя, — захохотала Анжела.

Мама не поняла, поднялась и поставила на плиту чайник.

— В детстве я прочитала рассказ Уэллса «Зеленая дверь». Не читали? Мне рассказ очень понравился.

— Чудесный рассказ, — согласился папа. — Не помню, ушел ли его герой… А, что, Артур в городе? — он посмотрел на меня.

— Ага, в университете. Его вызвали для какого-то отчета. Кругом сплошная секретность, в коридорах полно зеленых мундиров и черных костюмов. Я привез его с дачи, — пояснил я.

— Даже не позвонил, — проворчал папа.

— Ему некогда, он там как под арестом, — я стал защищать дядю.

— Доиграется, что точно упрячут в какую-нибудь секретную лабораторию.

— Не доиграется, он умный.

— Гений, — хмыкнул отец. — Если встретишься с ним, пригласи на чай. Я получил хороший расчет, хватит и на коньяк.

— Будет вам коньяк, — шутливо нахмурилась Капа.

— Завтра доставлю, — сказал я.

* * *

Когда я хотел пройти в лабораторный корпус, из стеклянной будки вахтера неожиданно выпорхнул молодой лейтенант при портупее.

— Вы кто? Сюда нельзя! Ваши документы?! — было видно, что он выпускник военного училища текущего года.

Приняв задумчиво невозмутимый вид, я полез в карман пиджака.

— Э-э-э-э-э… А вы собственно кто, молодой человек? — Мы были примерно одного возраста. — Где Пахомыч? Почему такой маскарад? — я перешел на интонацию лейтенанта, в то время как пальцы отчитывали в кармане нужную пластиковую карточку. В этом году я заканчивал журфак, и у меня было все, что должен иметь преуспевающий, умный и талантливый, как я, журналист: наглые данные актера с амплуа романтического герояи наполовину липовые документы различных организаций. Почему наполовину? Потому что до оригинала им чего-то не хватало.

— Проходящий научный семинар охраняется государством, — выпалил лейтенант.

— В таком случае вы меня должны знать, посмотрите в регистрационном журнале, — я извлек из кармана дядину пластиковую карточку-пропуск, помахал перед носом лейтенанта. — Моя фамилия Журба.

Глаза лейтенанта приняли задумчивое выражение, пытаясь сфокусироваться на маячившем перед глазами кусочке пластика.

— Правильно, — подсказал я, — эту фамилию можно увидеть на черной с золотым табличке, привинченной к кабинету, обитому зеленым дерматином, на втором этаже, прямо и направо по коридору. Вспомнили? — Я отстранил лейтенанта, медленно скачивающего предложенную его файлам информацию, и быстренько, разболтанной походкой университетских профессоров, прошел к лестнице.